И вдруг… утончённый Шопен!
Как так?! И ведь это не шутка?
Отнюдь! То кульбиты любви
В момент помутненья рассудка —
Они не в ладу. Се ля ви!
С сигарой, в ботинках и брюках, —
По тем временам моветон! —
Вольна в беззастенчивых трюках…
Да, вызов! Души женской стон!
Как жаждала светлого чувства!
Мать крохи любви лишь дала,
Муж грубо дошёл до кощунства…
Лезть в пéтлю?! – Она избрала
Путь яростной гранд скандалистки, —
Таких не видал высший свет! —
Предтечи шальной феминистки,
Которой и удержу нет.
Отсюда и имя мужское,
Ботинки и брючный костюм,
Пристрастье к сигарам дурное,
Но всё-таки женский парфюм!
Шопен был напуган немало
Такой эксцентричной мадам,
Но всё ж любопытство снедало.
А это «крючок», скажу вам!
Потом стали множиться встречи.
И он присмотрелся к Жорж Санд,
Послушал разумные речи
И понял – пред ним бриллиант!
Вела его к славе дорога:
Он был виртуоз-пианист,
К тому ж композитор от бога,
Романтик, эстет-мелодист.
Ему рукоплещут столицы,
И имя его на устах,
Поклонниц к нему – вереницы,
У каждой – в сердечных мечтах.
Красавец поляк уже болен —
Не всяк разглядит его боль.
Неужто ему стать изгоем?!
И с кем разделить ту юдоль?!
Жорж Санд удивительно кстати
Влетела в его жизни круг
В диковинном «триумвирате»:
Сиделка, любовница, друг.
Ещё настоящая Муза!
Все десять отпущенных лет
Для их неземного союза
В его сочиненьях – расцвет!
Сама она пишет романы —
Один за другим фолиант,
И литературы титаны
Признали в ней дюжий талант!
А дети Жорж Санд подрастали…
Больной Фредерик раздражал,
Они бессердечно восстали,
И он натурально сбежал.
Зачах без заботы Авроры,
Её материнских хлопот.
Лишившись столь мощной опоры,
Шопен – не Шопен, а «банкрот»!
Засилье в душе нот минорных —
Мосты к примиренью он сжёг,
Но факт: прядь волос её чёрных
До смерти с любовью сберёг!
Жорж Санд и Шопен – два Колосса!
И к ним интерес не угас.
К союзу их много вопросов,
Ответов же нет без прикрас…
