- Делай, что хочешь, - равнодушно откидываюсь в его руках, свешиваю голову и смотрю, как под ногами мелькает снег и время от времени с моего лица скатываются небольшие капли крови, создавая красные выемки в пушистом полотне. Мороз совсем не чувствуется, только огонь на коже после многочисленных ударов.
- Твой вес равен весу десятилетнего ребенка. Мужчина должен правильно питаться.
- Мужчина должен… - хочу разразиться длинной гневной тирадой по поводу того, как надо обращаться с девушкой. Во всяком случае встать на ее защиту, а не смотреть, как она сама справляется с бедами, но все это не важно. Зачем тратить нервы на человека, не заслуженно занявшего место Алека?
Поэтому соглашаюсь:
- Я понял. Буду отъедаться! - бурчу лишь бы отделаться от разговора. Сейчас мне не хочется над ним смеяться и изводить. Вообще ничего не хочу. Видеть замену Алека тоже не хочу.
- Гордыня - самая большая человеческая глупость, когда дело касается здоровья. Иногда можно принять помощь старшего, пусть и такую унизительную.
- Причем здесь гордыня, таскай меня, сколько тебе влезет! - насмешливо фыркаю от глупости предположения. Он предполагает, что для мужчины оказаться на чужих руках, а не на собственных ногах - высшая степень унижения.
- То есть, ты действительно хотел умереть и истечь кровью? Тогда, поздравляю, ты еще больший идиот, чем я думал! - выдает немедленный вердикт.
- Тебе все равно не понять подобных чувств, - бурчу под нос, разглядывая снежинки, летающие по воздуху.
Похоже, на каком-то подсознательном уровне моя личность вызывает в нем крайнюю степень раздражения, поэтому в момент перехода до медицинского центра Никандер цепляется в меня мертвейшей хваткой питбуля, готового в любой момент вырвать горло, но пока лишь предупреждающе крепко держит и опасно чиркает клыками возле кожи.
Подумаешь, пару раз постебалась, а злопамятный запомнил.
Далее он красноречиво отчитывает, проводит бесконечные нотации на тему моей бестолковости, не дисциплинированности, глупости, не соблюдении распорядка дня, из-за чего я сама поплатилась разбитым лицом и возможно переломанными ребрами. Смысл нотаций таков: я- неизлечимый идиот! На лестные суждения устало закатываю глаза, кивком головы соглашаюсь с выводами, лишний раз стараюсь не участвовать в беседе, ибо настроение крайне отвратительное.
- Впредь уходи умирать за стены академии, а здесь в случае твоей кончины мне придется писать длинный и нудный отчет, чего хотелось бы избежать!
На данное громкое заявление не могу смолчать: рот автоматически раскрывается, глаза широко распахиваются и, в целом, прекращаю строить из себя мертвую. Подключаюсь к монологу, превращая его в полноценный диалог:
- Да вы что!? Отчет ему не хочется строчить в случае моей безвременной кончины. Впредь, я, безусловно, постараюсь не умирать перед тобой, дабы, бедный, не замучился с написанием лишних буковок!
Не знаю, правда ли не распознал сарказма, но тему не продолжает до прихода в медицинский корпус.
Уже, находясь там и передвигаясь по полутемному коридору, снова заводит скользкую тему:
- Кто такой Алек, чье имя ты произносил? Я не знаю студента с подобным именем. Имей в виду, приглашать в закрытое учреждение посторонние лица запрещено…
Дальнейшее замечание я слышу сквозь буйный поток крови. Вся кровь бьет в лицо. Я ошеломленно приподнимаю голову и концентрирую внимание на мужских губах, которые двигаются и произносят буквы, затем одно слово. Имя - Алек.
