Оба раскованные, любят секс. В этом сомневаться не приходилось. Они будут кувыркаться всю ночь. А я – кусать губами подушку, постанывая от накатившего желания.
Я хотела этого мужчину безумно. Иво… это имя намертво впечаталось в мой мозг.
Впервые со мной такое. Умирать по мужчине. Сходить с ума от желания потереться, точно кошке, о него. Свернуться калачиком возле. Лечь сверху и провести коготками по его груди…
– Милена! Стой, погоди, ты куда? – окликает меня знакомый голос.
– Я домой, – оборачиваюсь, хотя и так знаю, что позади Агнешка. – Он тут! На вечеринке! Под ручку с Эльжбетой! Я не знаю, что все это означает… Но мне определенно не нравится это все! – прорывает вдруг меня, когда подружка оказывается рядом. Почти падаю в ее объятия.
– Стой, объясни по порядку, – недоумевает Агнешка. – О ком ты говоришь? О Януше? Что он сделал?
– Пожалуй, ничего, кроме того, что нажрался и объявил нас женихом и невестой. Но мне плевать на этого индюка. Там мой священник… И он пришел с Эльжбетой…
– Священник? Тот самый? Под ручку с Эльжбетой? Да быть того не может!
– А еще я жду ребенка от Януша, – меня вдруг начинает сотрясать смех.
– Так, ты напилась что ли? Господи, зачем я тебя одну оставила.
– Почему ты меня оставила? – кривлю губы как ребенок.
– Потому что мне захотелось заняться сексом с Маркусом.
– Сколько ты его знаешь?
– Разве это имеет значение, когда тебя захватывает страсть?
– Наверное, нет.
– Тебя тоже захватила страсть, детка? Это видно. Ты совершенно другая.
– Он с Эльжбетой…
– Хватит повторять это аки попугай, – ворчливо говорит подруга. – Ммм, интересно. Он поляк?
– Священник? Понятия не имею. Тут все говорят на английском, ты же знаешь.
– Ну, спросила бы: Czy mówi pan по-польски?
– Делать мне нечего!
– Эх ты. Какая глупышка… И куда теперь бежишь?
– Домой! Нет у меня сил больше участвовать в этом фарсе.
– Эй, ты ужасно бледная. Возьми себя в руки, Милена. Делай как я. Дыши глубже. Сейчас найдем тебе такси. А я вернусь и попытаюсь выяснить что к чему.
Агнешка запихивает меня в такси. Всю поездку, которая занимает полчаса, непрестанно внушаю себе, что мое неодолимое влечение к священнику – следствие душевного потрясения и бунтарства. Домой добираюсь без лишних эксцессов. Пытаюсь переключить мысли со священника на то, сколь дорого обойдется моей репутации комедия с Янушем. Не сомневаюсь, что по маленькому городку поползут сплетни о моей беременности. Что совсем не обрадует бабулю. Надо с ней поговорить… Но на кухонном столе нахожу записку – приехала старая бабушкина подруга и они отправились в соседний город. Придется ночевать в одиночестве.
Дома так тихо, что мне не спится. Снова перед глазами Иво. Его прикосновение к моим пальцам. Он был совсем близко, и я опять попала под его власть. Вызвал озноб, как на морозе. И в то же время его прикосновения обжигали. Те же эмоции, что я испытала в церкви, вновь забурлили во мне, но на этот раз все одновременно. Меня вдруг охватывает беспомощная, дикая злость на себя, и на Иво конечно, за унизительное, неловкое положение, в которое я попала по его почину.
Выхожу на веранду. Слабый ветерок шумит, проникая под крышу над старым крыльцом. От детских воспоминаний у меня щемит сердце. Боже, сколько летних вечеров я провела на этой веранде, играя с Агнешкой в самые разные игры. Самое беззаботное время. А иногда бабушка сидя вот на этой скамейке читала мне вслух любимую детскую книгу.
