Она продолжала говорить очень тихо и спокойно.
– А помнишь ли ты, Окойя, что мать твоей матери имела отметку вот здесь? – Она провела пальцем под своим левым глазом, где должен был проходить старый шрам. Едва она сделала это, ее кожа постарела и покрылась морщинами, и шрам отчетливо проступил на прежнем месте.
Окойя стрелой метнулся к двери.
Энинву поймала его и легко удержала, несмотря на его рост и силу.
– Разве я сейчас не та, кем была раньше? – спросила она, когда их борьба утихла.
– Но ты мужчина! – задыхаясь выкрикнул он. – Или дух.
– Я не дух, – сказала она. – И разве составило бы труд для женщины, которая могла превращаться в черепаху или обезьяну, стать мужчиной?
Он вновь начал вырываться. Он был молодым мужчиной, а отнюдь не ребенком. Та легкость, с которой дети воспринимают невозможное, прошла. Она не решилась отпустить его, чтобы в своем нынешнем состоянии он, чего доброго, не прыгнул в воду и не утонул.
– Если ты успокоишься, Окойя, я стану вновь той самой старой женщиной, которую ты помнишь.
Он все еще продолжал сопротивляться.
– Нвадьяни, сын моей дочери! Разве ты забыл о том, что даже боль, вызванная болезнью, не могла заставить тебя заплакать, но ты плакал от обиды, что не можешь подобно мне изменять облик?
Он прекратил сопротивляться и, задыхаясь, застыл в ее крепких объятиях.
– Ты сын моей дочери, – сказала она. – Я не причиню тебе вреда.
Теперь он успокоился, и она решила отпустить его. Однако в целях безопасности юноши она постаралась встать между ним и дверью.
– Так ты хочешь, чтобы я стала такой же, как была? – спросила она его.
– Да, – шепотом ответил он.
И она вновь стала старухой. Ей очень легко удавалось вернуть этот хорошо знакомый облик. Ведь она столько лет жила в нем.
– Вот теперь это ты, – с удивлением проговорил Окойя.
Она улыбнулась.
– Ты узнаешь? Так почему ты должен пугаться старой женщины?
К ее удивлению, он только рассмеялся.
– Для старухи у тебя всегда было слишком много зубов, и еще эти необычные глаза. Люди говорили, что сквозь них смотрит сам бог.
– Так что же ты думаешь?
Он оглядел ее с огромным любопытством, даже обошел кругом, чтобы рассмотреть получше.
– Я вообще ничего не думаю. Но почему ты здесь? Как ты стала рабыней этого Доро?
– Я вовсе не его рабыня.
– Я вообще не понимаю, каким образом кто-то может удерживать тебя в рабстве. Тогда кто же ты?
– Его жена.
Юноша потерял дар речи и уставился на ее обвисшую грудь.
– На самом деле, Окойя, я не такая старая и сморщенная женщина, какой представляюсь сейчас. Я решила стать такой, когда умер мой последний муж, отец твоей матери. Тогда я подумала, что у меня было достаточно мужей и более чем достаточно детей. Я гораздо старше, чем ты можешь себе представить. Я хотела отдохнуть. И вот когда я после стольких лет отдыхала, поселившись в одиночестве и выдавая себя за предсказательницу, Доро отыскал меня. Сам он так же необычен, как и я. И он хочет, чтобы я была его женой.
– Но он не просто необычен. Он нечто совсем иное, чем мужчина!
– Однако ведь и я – нечто иное, а не просто обычная женщина.
– Но ты не такая, как он!
– Нет, но я воспринимаю его как своего мужа. Я хочу этого, хочу иметь мужчину, отличающегося от других мужчин – точно так же, как я сама отличаюсь от других женщин.
Если это и не было полной правдой, то большего Окойе все равно не следовало знать.
– Покажи мне… – Окойя сделал паузу, будто был не уверен в том, что именно он хотел сказать. – Покажи мне, какая ты есть.
