– Тимофеева, вы всё ещё здесь? – удивлённо посмотрел на неё Глухов, как будто она была призраком, неожиданно материализовавшимся в офисе. – Похвальное рвение, – добавил он, подходя к её столу мягкой поступью хищника, который не хочет спугнуть добычу. – Вас разве не ждут дома? – невзначай поинтересовался он, и в его голосе звучало столько фальшивой заботы, что её хватило бы на целый хор неискренних сочувствующих.
– Я уже ухожу, – торопливо ответила Марьяна, выключая компьютер, вставая с кресла, проверяя содержимое сумки с таким вниманием, словно там могли спрятаться сокровища инков.
– Вы знаете, Марьяна, у вас неплохой потенциал, – сказал Глухов, рассматривая её с интересом – И если вы справитесь с этим заданием, и заказчика всё устроит, я бы мог вас рассмотреть на должность старшего дизайнера в нашей компании.
«А если я ещё и на луну слетаю, то, может, сразу в директора?» – подумала Марьяна, но вслух сказала:
– Я постараюсь, – кивнула, сохраняя субординацию с таким усилием, словно удерживала тяжёлую дверь от захлопывания.
– Хорошо, – с улыбкой гиены, которая только что заметила хромающую антилопу, сказал Глухов, осматривая Тимофееву с ног до головы. – Если будут вопросы, обращайся, Марьяна, не стесняйся.
– Ладно, – с удивлением ответила она, не узнавая своего начальника, который в последнее время только и делал, что придирался к ней, угрожая увольнением. Эта внезапная смена тона настораживала больше, чем радовала.
– До завтра, – учтиво кивнув, она вышла из кабинета, не совсем понимая, что происходит.
Спускаясь в лифте, Марьяна размышляла о странном поведении Глухова. Может, он просто в хорошем настроении? – подумала она, выходя из здания на вечернюю улицу, где воздух был наполнен выхлопными газами. Один день из семисот тридцати прожит. Осталось всего ничего – семьсот двадцать девять. И она проживёт их с достоинством, что бы ни случилось.
Как ни странно, звонков от Архарова не поступало вот уже как пять дней – Марьяна почти поверила, что кошмар закончился и соглашение было лишь дурным сном. Она даже как-то расслабилась, словно узник, которому временно сняли кандалы.
За эти дни она с головой ушла в работу, подготовив макет проекта рекламы косметики, представив его своему начальнику в пятницу.
– Неплохо, – просматривал эскизы Глухов с видом эксперта, оценивающего не столько работу, сколько её создательницу. – Концепция довольно оригинальная, посмотрим, что скажет заказчик.
Он внимательно посмотрел на Марьяну, и в его взгляде читалось что-то, от чего у неё по спине пробежал холодок – тот же оценивающий взгляд, который она уже видела у Кира, взгляд человека, рассматривающего не личность, а вещь, которую можно использовать.
– Хотя у меня есть кое-какая идея насчёт вот этого крема, – продолжил он, постукивая пальцем по одному из эскизов. – Мы могли бы её обсудить в более непринуждённой обстановке. Как у вас со временем, Марьяна?
Он взглянул на неё пытливым взглядом, в котором профессиональный интерес смешивался с чем-то личным, с чем-то, что заставило её внутренне сжаться.
– Сегодня пятница, можем выпить вина в баре напротив, – предложил он с непринуждённостью, которая казалась отрепетированной.
Марьяна почувствовала, как внутри нарастает протест. Одного мужчины, считающего её своей собственностью, в её жизни было более чем достаточно.
– Если честно, Павел Сергеевич, я бы не хотела переносить рабочие отношения в другую плоскость, – выпалила она как на духу, с прямотой, которая удивила её саму.
