Замазав следы на шее тональным кремом, она легла на диван и позвонила маме. Разговор был обычным – о погоде, о здоровье, о работе – но каждое слово давалось Марьяне с трудом, как будто она говорила через толщу воды. Она не могла рассказать матери правду, да и не были они близки по-настоящему.
Когда в дверь позвонили, она открыла, всё ещё с трубкой у уха, заканчивая разговор с мамой фразой "Да, всё хорошо, не волнуйся», кивая озадаченным подругам.
Зоя и Галя вошли в квартиру пялясь на Марьяну – настороженные, внимательные, готовые к худшему. Их взгляды, цепкие и любопытные, пытались препарировать её душу, понять, что произошло за те сутки, что они не виделись.
Марьяна же делала вид, что у неё всё в порядке, получалось, правда, не очень. Её глаза, всегда такие живые и выразительные, сейчас казались двумя тёмными колодцами, на дне которых плескалась боль.
– Так, рассказывай, – взяла инициативу в свои руки Галя, её голос звучал настойчиво и требовательно – По твоему лицу видно, что всё ещё хуже, чем мы думали.
– И не увиливай, – подключилась Зоя, выставляя на стол вишнёвую наливку, тарелку с шашлыком, овощи, маринованные огурцы, хлеб – Что этот урод тебе сделал?
Марьяна смотрела на подруг, чувствуя, как внутри рушится последняя стена, сдерживающая её эмоции. Они были её якорем в бушующем море, единственной константой в мире, который внезапно перевернулся с ног на голову.
– Ладно, – кивнула она, сдаваясь перед их настойчивостью – Вы же не отстанете?
Она наблюдала, как Галя разливает наливку по рюмкам
– Выпей, – кивнула подруга, протягивая напиток. – Видимо, нам всем сейчас это нужно.
Марьяна осушила рюмку до дна, чувствуя, как жидкость обжигает горло – но сейчас этот глоток казался более настоящим, как и дружба этих женщин, сидящих перед ней.
И она начала свой рассказ – тихо, сдержанно, без лишних эмоций, словно говорила о ком-то другом, о чужой жизни и трагедии. О том, как пришла в кабинет Кира, как он предъявил ей счёт на неподъёмную сумму и сделал предложение стать его любовницей. О том, как она согласилась, не видя другого выхода. О том, как провела ночь с человеком, который утром выставил её за дверь, как надоевшую, ненужную вещь.
С каждым словом её голос становился всё тише, как будто сама история высасывала из неё жизненные силы, оставляя лишь пустую оболочку. Но она продолжала говорить, потому что знала: только правда, какой бы горькой она ни была, может стать началом исцеления.
– Мерзавец! Надо же каким продуманным типом оказался! – подскочила изза стола Зоя – всё так технично обставил, счёт подготовил!
–
А я тебе говорила, что нужно было остаться – возмутилась Галя – Ты погляди какой подонок, место у него вакантно, КОЗЁЛ!
–
Время в спять не повернуть – тихо сказала Марьяна, что мгновенно остудило её подруг.
–
Ты что готова с этим смириться? – взвизгнула Зоя, таращась на подругу с недоумением.
– А у меня есть выбор? – спросила Марьяна, и в этом было столько горечи, что она могла бы отравить целое море. – Денег у меня таких нет. Что бы ты сделала на моём месте?
Зоя немного подумала, её лицо смягчилось, гнев уступил место пониманию, которое было страшнее любого осуждения, потому что оно означало: да, выхода не было.
– Я бы, наверное, тоже согласилась, – признала она наконец, и эти слова были как отпущение грехов, как разрешение не винить себя за то, что она сделала. – Но два года… Ты хотя бы могла бы с ним поторговаться? – вскипела она снова, как будто ища выход из ситуации.
