Ещё были заметки в самой нижней части страницы, не приписанные ни к какому отрезку времени: “Л7. Забыть конфеты”.
Сектор Л7 знаком Свиду не по долгу службы. Там находится клиника, в которой лежит его отец. В последнее время он всё реже посещал его. Он плохо помнил своё детство, но поступки отца крепко сидели в его памяти и отзывались глухой болью.
Помимо личных отголосков, это не имело никакого отношения к делу. Свид переборол желание продолжить своё расследование и, практически силой переставляя ноги, направился к ближайшему участку. Всё должно проясниться, когда я подам заявление, – думал он.
– Здравствуйте, – Свид поздоровался с патрульным в регистратуре и протянул заявление. В нём он простыми словами изложил свою запутанную ситуацию, которую сам до конца не понимал. Не строя домыслов или догадок, он описал все события и поступки, начиная с утра понедельника и заканчивая участком.
– Спасибо, – участковый пробежался глазами по трём исписанным листам и улыбнулся. – Вы, наверное, не любите отвечать на вопросы.
– Простите?
– Очень подробно всё расписали. Будто хотели обойтись без лишних вопросов от следователя, отвечая на всё в вашем заявлении, – продолжая улыбаться, участковый смотрел на Свида.
Свид не нашёл, что ответить, и, неловко улыбнувшись, кивнул.
– Присядьте и подождите, я найду следователя.
Зал был очень уютным, несмотря на всех людей и нависающую в воздухе атмосферу, наполненную их проблемами. Шкаф с бумажными книгами и электронными библиотеками привлёк Свида, и он взял планшет перед тем, как вернуться к диванчику у окна.
В меню он выбрал новости и стенографию дневного выпуска новостей. Можно было бы посмотреть сам выпуск, но сейчас хотелось заполнить голову другими мыслями, а чтение на Свида влияло лучше, чем прослушивание или просматривание передач.
Как и во все последние дни, новости концентрировались вокруг главных тем конца года – подготовки экспедиции и готовящегося заявления ЦЭРИ о будущем. Помимо этих тем вспомнили о сезоне Хаоса и роли Мнемы в разрешении конфликта. Свида интересовала история того времени и вопрос, как образовывалось то, что сегодня стало государством нового типа.
“Это было странное время. У нас была крыша над головой, выбор из сотен видов порошковых супов и избыток деликатесов на прилавках, но мир начинал трещать по швам. Сначала повстанческие, так называемые освободительные, фронты по всей полосе евроазиатских стран, получивших в избытке оружие, неконтролируемо распространившееся во время Второго занавеса. Следом падение Ватикана и провалы ресурсных и продовольственных программ раскачали общество, и оно было готово идти на своё правительство не с плакатами и демонстрациями, а с оружием в руках. К счастью, запуск Мнемы показал все реальные прогнозы исхода такого конфликта и его последствий на протяжении десятков лет. Не те цифры и прогнозы, которые приносили на стол лидерам их предвзятые, напуганные советники и генералы, а реальные. Юный искусственный интеллект показал пугающую цифру – чуть меньше миллиона жертв войны и почти миллиард – от последствий и экономического удара. Мнема не пыталась никого ни в чём убедить или уговорить. Она преподнесла сухие факты. Конфликт уладили путём долгих переговоров, множества отставок и предложенных Мнемозиной программ по стабилизации положения в обществе. Новые правительства дождались затишья бури и захотели получить от
