Династия для одного - страница 32

– Тебе об этом лучше у самого Омера спросить. Я лишь могу сказать, что они познакомились два года назад. Она ухаживала за ним в лазарете. И что она умерла месяца четыре назад.

– Нуреддин!!!

– Тише ты!

– Нуреддин, ты хуже… Не знаю кого. Рассказал, называется.

– Хорошо. Ещё кое-что скажу. Но больше у меня ничего не спрашивай. Хочешь узнать поподробнее – спроси у Омера.

– Ладно, говори.

– Это была непростая девушка. Я знаю, что это одна из принцесс Романовых.

– Романовых? Это из Российской империи?

– Да, только империи уже нет. Их расстреляли, всю семью, почти через год после свержения. Четыре принцессы и один наследный принц. А также верных слуг не пожалели. А потом бросили тела в общую могилу, и где они захоронены, никто не знает.

– О, Аллах! Бедняжки!

– Да, и для Омера сейчас непростое время. Такая любовь была! И девушка красивая, очень.

– Откуда знаешь?

– Ты что! Про неё же столько разговоров было!

– Во дворце про неё, между прочим, ничего и никто не говорил, – с обидой подметила Сабиха.

– Ладно, расскажу, но только то, что про неё слышал. И всё, больше ничего не скажу ни про неё, ни про Омера и их чувства.

Сабиха поспешно кивнула и придвинулась поближе к брату, не скрывая любопытства.

– Она самая старшая. Ольгой звали. Всякий, кто видел её – тотчас влюблялся. Милое создание. Говорят, что у неё были тёмно-синие глаза, пышные светло-русые волосы. Серьёзная, умная, честная и прямолинейная. А ещё говорят, что она очень искромётно шутила.

– Подожди! Ты сказал, что они познакомились в лазарете, когда девушка ухаживала за Омером. Как принцесса могла ухаживать за простым раненым? Да ещё и за вражеским раненым? Ты всё придумал, да? Ты меня обманываешь?

Сабиха замахнулась и слегка ударила Нуреддина по плечу. Он поймал ударившую его руку, сжал в ладонях и тихо проговорил:

– Хочешь знать всё как было – спроси у Омера. Это его история. И то, как он попал в лазарет к противнику, где за ним ухаживала дочь императора.

– Времени ведь мало прошло. Вдруг своими расспросами я сделаю ему больно?

– Может быть, ему как раз и надо выговориться? Вскрыть рану, очистить нагноение.

– А вдруг он мне не расскажет? – прошептала Сабиха.

– А разве есть кто-то, способный не рассказать тебе всё-всё, да ещё и самое потаённое?

Сабиха промолчала. Ей безумно хотелось узнать подробности этой истории. Более того, в рассказе Нуреддина столько пробелов, что мозг, пытаясь отчаянно их восполнить, рисует безумные картины. Как в книгах, которые она изредка читала вместе с Улвие до войны. «Как себя чувствует Омер? Насколько ему тяжело справляться со всем этим? Надеюсь, он не сильно переживает… А вдруг у Омера с этой Ольгой было что-то действительно такое же потрясающее, как и в книгах? И каково это – так любить? Как это на самом деле? И какой она была, точнее, что в ней так понравилось? А меня, меня так можно полюбить? Есть ли во мне то, что так понравилось ему в этой Ольге?» – нервно размышляла Сабиха, когда гости покинули дворец, оставив её с решимостью встретиться с Омером и поговорить.

***

«Если один из Династии так может любить, то, значит, и одна из Династии сможет испытать такие чувства на себе!» – мечтала Сабиха в течение последующих дней после разговора с Нуреддином. Запланированный визит во дворец шехзаде Абдул-Меджита, чтобы поприветствовать вернувшегося Омера, откладывался. Причины каждый раз были весомыми, и Сабиха без возражений уступала им. Но в глубине души теплилось осознание, что, на самом, деле она просто использует возникающие препятствия как отговорки. Она боялась. И испытывала растерянность из-за незнакомых доселе чувств. Беспричинных. Необъяснимых. Откажется Омер рассказывать ей про свою драму – что в этом такого? Или вдруг заявит, что ей никогда не стать похожей на ту принцессу, даже на малую часть, – подумаешь, она просто другая, это нормально. Или вдруг окажется, что вся эта история, про несчастную любовь принцессы – это вымысел, обман, какая-то легенда, пересказанная Нуреддином. И как она могла поверить такой несуразице? Российская княжна и турецкий шехзаде в разгар войны, в которой они по разные линии фронта – такого просто не может быть! Но если это правда, то насколько сильными были чувства, вынудившие смириться со всем, что их разделяло, и принять эту любовь! Сабиха жаждала узнать всё, при этом опасаясь убить в себе мечтательную натуру. Вдруг она осознает, что с ней ничего подобного никогда не произойдёт? Она же не русская принцесса. Она из другого мира. Это там, в далёкой стране, принцессы могут выходить замуж по любви. Могут позволить себе любить. А здесь, в Османской империи, султанши входят в покои к мужчинам, что полезны династии. И султанши запирают мечты и надежды на любовь глубоко в сердце. А затем хоронят каждый день, называя нелюбимого человека мужем. Султанши глотают слёзы обиды, узнавая о многочисленных любовницах тех, от кого рожают детей. Да, взяв в жёны дочь шехзаде или султана, мужчина принимает и жёсткое требование: никакого гарема и других официальных жён. Но смотреть на женщин, желать их, заполучать их – не запретить. Султанши гордятся тем, что кроме них – жён нет. И скрывают горечь от знания: другие женщины всё равно присутствуют. С ними делят не жизнь – постель. А всё потому, что женятся не из-за любви. И не из-за того, что султанши прекрасные женщины. На них женятся ради карьеры, из-за тщеславия. Русские принцессы могли рассчитывать на любовь, а турецкие лишь мечтали о ней. И что, если разговор с Омером лишит Сабиху и этой мечты?