— Кто хранит в купальне ценную вещь из дерева? Там ей и потеряться негде. — Посмотрела на ларцы и сундучки, стоящие на трюмо. — Куда же она делась?
— Погляжу в передней комнате, — сказала Миула и, увидев, как Бертол открывает сундук, затрясла руками. — Там её точно нет! Мы с Таян на днях пересыпали вещи травой, чтобы моль не завелась.
Бертол опустился на четвереньки.
— Под кроватью тоже нет, — протараторила Миула. — Мы каждое утро там пыль собираем.
В опочивальню ввалился запыхавшийся дядя Бари. Изобразил на лице удивление:
— На ночь глядя уборку затеяли?
— Шкатулку ищем, — объяснила Янара и села на сундук в изножье кровати. — Ты случайно не видел? Чёрная, с пионами на крышке.
— Чёрная, чёрная… — пробубнил Бари, ковыряясь пальцем в ухе. — Это не та, что стоит в гостевой башне?
Братья, Янара и Миула спросили хором:
— Где?
— В каминном зале. На подоконнике. Там же статуэтка танцующей девочки. Её не потеряли?
Янара свела брови:
— Как они там оказались?
— У своих служанок спроси.
Миула упёрла кулаки в бока:
— Ну, Таян! Она мне все уши прожужжала, что кто-то разбил статуэтку, выбросил и не признался. Сейчас принесу. — И выскочила из комнаты.
— Эх вы, торопыги, не могли меня подождать, — сокрушался Бари, придвигая кресла к стене.
Дирмут и Бертол посмотрели друг на друга. Опростоволосились…
Явилась Таян. Взлохматила Дирмуту волосы, пощекотала Бертолу шею, словно котёнку. И рассказывая, как искала статуэтку и мучила служанок вопросами, занялась уборкой. Между братьями и этой хрупкой девушкой девятнадцати лет отроду существовала особая связь. Бертол появился на свет намного раньше положенного срока. Недостающие три месяца Таян выносила младенца за пазухой и первый год его жизни заменяла маму. Потом объехала полкоролевства и нашла Дирмуту костоправа. Заботливая, сердобольная, она была щедрой на ласковые слова и не стыдилась слёз. Мальчики любили её как сестру.
Вскоре вернулась Миула. Со стуком поставила шкатулку и статуэтку на стол:
— Вот!
Дирмут взял лакированный ящичек, перевернул кверху дном. Под клеймом из позолоченного металла виднелась царапина. Некоторое время назад он держал в руках именно эту шкатулку.
Братья прошли в баню. Уселись в предбаннике на скамью.
— Дядька Бари нас обманул, — прошептал Дирмут, косясь на двери, за которыми ждали банщики.
— Как?
— Забрал у Рулы шкатулку со статуэткой и бегом сюда. Мы ползли по дороге, а он скакал напрямик через поле.
Бертол щёлкнул языком:
— Чуть-чуть не успел. Поставил бы в опочивальне на трюмо, и мы бы не узнали, что тётка воровка.
— Или дядька. — Дирмут стянул с ноги сапог. — Надо рассказать маме.
— Не хочу её расстраивать. — Бертол снял рубашку через голову. — Да и как докажешь? Вещицы на месте.
— Пойдём к тётке и выведем её на чистую воду.
— Как?
— Пусть покажет шкатулку.
Бертол помолчал, разглядывая грязные руки.
— Представляешь, как маме будет стыдно? Это же её родная сестра. Мне было бы за тебя стыдно. А тебе?
— И мне. — Дирмут скинул второй сапог. — Расскажи лорду Ардию.
— Не хочу ставить его в неловкое положение. Он оберегает маму. Наказать тётку — значит сделать маме больно. Нет, не расскажу.
— Что будешь делать?
— Поставлю у маминых палат караул. Миуле и Таян велю, чтобы никого не оставляли в покоях без присмотра. — Бертол упёрся руками в скамью. — Пойдёшь со мной после ужина считать монеты в хранилище?
— Зачем?
— Дядька Бари берёт оттуда, когда надо с кем-то расплатиться. Я запишу цифру и прикажу ему докладывать, куда он тратит мои деньги. Начнёт бухтеть — пригрожу, что пожалуюсь лорду Ардию.
