Элементаль земли мертв.
Кто-то шумно прочистил горло. Воины застыли каменными изваяниями.
— Если разговор окончен, давайте приступим. — Я хрустнул пальцами. — А вообще, это было крайне подло, шаман.
— Согласен. Старик, ты поступил бесчестно! — возопил Грог’хыр, с негодованием поворачиваясь к «уважаемому Рыг’хару».
— От него несет мертвечиной и злым могуществом! — сварливо заметил шаман, невозмутимо раскуривая самокрутку. Пыхнув пахучим дымом, он пожал плечами: — Я вижу в нем силу, но не могу понять ее источник. Я проверил его, и он доказал, что биться с ним бесполезно и лучше бы тебе, вождь, сдаться. Глядишь, люди не казнят тебя сразу, а отправят в тюрьму. Тебе там понравится, я как-то побывал…
Говоря, он пятился к каверне. Отследив направление его движения, вождь нахмурился, вздохнул, махнул рукой и повернулся ко мне. Его лапы сжимали и разжимали рукоять кирки.
— Живым не дамся! — прорычал он. — Прошу только пощадить моих соплеменников и предлагаю честный поединок: только ты, человек, и я.
— Как скажешь. — Я пожал плечами, не собираясь затягивать время, но тут меня осенило. — Стой! Грог’хыр, а ведь есть и другой выход!
— Это какой же? Правителей вашего города устроит голова старого Рыг’хара?
Остановившийся шаман снова попятился.
— Да бездна с ними, с правителями. Кому вы поклоняетесь?
— Бог-кобольд Куртулмак ведет народ кобольдов к господству и превосходству над высокими расами, — не задумываясь ответил Грог’хыр. — Особенно Куртулмак ненавидит дворфов. Будь ты им, я бы с тобой и говорить не стал!
— Но теперь вы, кобольды-отщепенцы, вышли из подчинения вашему божеству?
— Это еще почему? — удивился вождь, и бойцы приглушенным рычанием его поддержали.
— Да потому что вы больше не нормальные кобольды, а бандиты. Живете не в пещерах, а снаружи, и промышляете не тем, чем положено любому уважающему себя кобольду, а грабежами и воровством! Вряд ли Куртулмак одобрил бы это.
— Мы не отщепенцы! — взъярился Грог’хыр. — Так сложились обстоятельства! И не от хорошей жизни мы… сменили деятельность. Мы воины! А оставшееся племя прячется по норам и носа высунуть не смеет при виде человека!
— Не вы такие, жизнь такая? Что за чепуху ты несешь, вождь? Мир всегда одинаков, меняются лишь те, кто его заселяет. И если бы ваш бог хотел, чтобы вы искали золото — солнечные угольки, кои вы обязались вернуть солнцу, — а ты решил жить иначе, то либо осмеливаешься признать, что более не подчиняешься своему богу, либо все-таки делаешь все по его правилам. Где ваши свечи? — пафосно вопросил я, радуясь, что не зря почитал игровую энциклопедию.
— Мы не носим свечей, человек, — голос вождя прозвучал глухо. — В этом больше нет нужды, да и слишком поздно возвращаться к прежней жизни.
— Никогда не поздно! — крикнул я, но он отвернулся, и я не стал продолжать.
Грог’хыр надолго ушел в себя, а его воины, поняв, что драка откладывается на неопределенный срок, расселись вокруг. Зарядил дождь, и их мокрые морды с жесткими твердыми усиками стали еще больше напоминать крысиные.
— Что ты предлагаешь? Войти в твою стаю? Но у тебя нет стаи, человек!
— Не в мою, но идею ты уловил верно, Грог’хыр… За много-много зим до того как Куртулмак появился на свет, миром правили другие боги. Ты их знаешь как Спящих…
Кобольды вздрогнули, но заинтересованно приблизились и навострили уши. Вождь слушал внимательнее всех, но по его окаменевшей морде было не понять, проникается ли он или просто удовлетворяет любопытство.
