Когда проснулся с час назад, Бухарест уже остался далеко позади, и перед нами жемчужной раковиной раскрывался сельский пейзаж. Дорога здесь прямая как стрела, и думаю, в солнечное время года виды вокруг восхитительно живописные. Но сегодня серые плоские поля по обеим сторонам от нас казались мрачными и грозными.
Через некоторое время чертовы поля закончились, и мы въехали в обширный лес. Спутанные ветви высоких древних деревьев нависали над нашей маленькой каретой, и я опять пожалел, что вижу Румынское королевство сейчас, а не весной или летом. Зимой в этих краях все тени сгущаются, воздух темнеет, и даже самые невинные элементы пейзажа приобретают зловещий вид.
Обычно в подобных обстоятельствах я благополучно засыпаю, но сейчас сон никак не шел, и мне ничего не оставалось, как смотреть в окно на проплывающие мимо картины. Изредка я от них отвлекался, чтобы занести в дневник эти заметки. Несомненно, мой почерк здесь гораздо более неровный, чем обычно.
Моя молоденькая соседка, на удивление прилично говорящая по-английски, сообщила мне, что через несколько часов мы сделаем остановку в Брашове.
– Там красиво, – сказала она с акцентом, парадоксально сочетающим неприятную жесткость согласных и милую певучесть гласных. – Много всякой старины.
Только что мы пересекли границу между относительно цивилизованным миром и древней провинцией Трансильванией.
* * *
Позднее. Пишу уже в Брашове – неожиданно славном городке, полном неизъяснимой прелести и проникнутом идиллическим деревенским духом.
Едва выйдя из кареты, я понял, что должен задержаться здесь на пару дней. Городок маленький, но чистый и ухоженный, имеет выраженные среднеевропейские черты; опрятные улочки окружают живописную главную площадь и расходятся от городского центра, как спицы колеса от ступицы. Расположен Брашов у самого подножия Карпат – могучих гор, которые вздымаются к небу, зрительно уменьшая размеры и без того небольшого городка и сообщая ему вид некоего священного убежища, беззащитного поселения среди суровой дикой местности.
Восхитительное зрелище, мне представшее, настолько меня пленило, что я не стал садиться обратно в карету, а нашел здесь же, на площади, единственную в Брашове гостиницу, название которой, если верить тучной старой хозяйке, переводится с румынского как «Самая высокая и опасная горная тропа».
Оставив чемодан в своей на удивление уютной комнате, я пошел прогуляться по окрестным улочкам. Городок очень тихий и спокойный, без особых достопримечательностей, но все в нем дышит странным очарованием, которому трудно не поддаться. Живут здесь преимущественно крестьяне, хотя есть и лавочники, и торговцы, и коммивояжеры. Все встречные смотрели на меня с любопытством, но без малейшей подозрительности или враждебности. Полагаю, в своем сюртуке, шейном платке и с волосами до плеч по моде девяностых я представляюсь обитателям этого забытого уголка мира совершенно блистательной фигурой.
Сразу за площадью – лицом к исполинской горной гряде, словно бросая ей вызов, – стоит Черная церковь[9], получившая свое наименование из-за стен, потемневших от гари и копоти при жестоком пожаре, который случился около двух с половиной веков назад и, насколько я могу судить, причинил значительные разрушения всему городу. Однако именно в силу своего смертоносного характера пожар послужил также и ко благу, полностью уничтожив чуму, все еще свирепствовавшую здесь в то время.
