– Не спорю! Но что Эндрю тут забыл?
Шериф лишь пожал плечами, напоминать, что племянник главный претендент на пост губернатора он считал излишним.
– Ты видел, как он на меня смотрел? – не унимался молодой человек.
– Кто? – удивленно переспросил Чарли Дуэйн, и даже на минуту остановился.
– Да Эндрю! – возмутился журналист. – Ты вообще меня слушаешь? Полицейский поспешил уверить, что слушает со всем вниманием.
– Эта его улыбочка! – продолжил Майер. – Будто оскал шакала или гиены!
– Ты преувеличиваешь…
– Думаю, теперь у меня, и, возможно, у Чудного Джека будут проблемы.
– Да ничего не будет, не переживай, – успокоил парня шериф. – А если и будет, сразу сообщи мне. Но не заморачивайся на этом, лучше займись книгой для барона.
– Зачем барону она нужна? – послушавшись собеседника, поинтересовался журналист.
– У барона очень знаменитые предки, – шериф продолжил путь, попутно объясняя. – Богатая история поколений. У Генри детей нет, и в последнее время, ему стала докучать мысль, что после его смерти никто ничего не узнает, никто не вспомнит подвиги его рода.
– Он сам тебе это сказал?
– Не совсем, – признался шериф. – Я стал часто замечать, что барон постоянно грустный, печальный, словно гложет что-то его изнутри. За месяц постарел на пару лет! Сначала я, признаться, списывал всё на срочный отъезд его младшего брата. Они были очень близки. Но позже понял – дело не в этом. Или, не только в этом. Ну и, однажды я «прижал» его, заставив высказаться.
– Брат? – переспросил немец.
Чарли кивнул:
– Единственный родственник. Намного моложе барона, возможно, твой ровесник. Никогда не интересовался возрастом. Генри души не чаял в своем братишке, всячески оберегал его и баловал. По сути, он братишке отца заменил. Но тебе, думаю, барон сам всё расскажет. В библиотеке замка есть, конечно, большой архив записей, воспоминаний, биографий. Ты ознакомишься, перепишешь, и… не знаю, чего еще сделаешь, но, скорее всего, барон сам многое поведает, тебе останется только всё успеть записать.
– А куда брат уехал?
Чарли пожал плечами:
– Не знаю. По семейным делам. Конкретного ответа от барона я не добился. Но уехал он довольно давно, по-моему, с ним что-то случилось, и, скорее всего, он не вернется.
За время разговора успели спуститься обратно на первый этаж. Тут уже отчетливо стали слышны голоса, звуки и музыка из пиршественного зала. Похоже, танцы или как высокопарно говорила тётушка Марта, бал, начался или вот-вот начнется. Чарли ускорил шаг.
– Пошли скорее! Хватит о делах, пора повеселиться.
Совершенно случайно, в одном из перпендикулярных коридоров, Майер заметил спину своей недавней собеседницы, уверявшей, что всё на свете знает.
– Я догоню. Позже, – крикнул он удалявшейся фигуре шерифа и поспешил вслед за девочкой.
Майер не ошибся, и быстро догнал Кэрри.
– Пошли. Нам нужно поговорить. – Довольно бесцеремонно и сильно схватил ребёнка за плечо и потащил за собой.
Кэрри, как ни странно, вовсе не сопротивлялась и ни единым словом не обмолвилась, что ей больно. Какое-то время, немец плутал по многочисленным коридорам, пытаясь уйти от многочисленных компаний, попадавшихся на пути и найти спокойное безлюдное место для разговора. Гости в основном не обращали внимания на странную парочку, кое-кто лишь проводил их взглядом. Но остановить и поинтересоваться «куда вы идёте?» никто и не подумал. Наконец, журналист увидел лестницу, ведущую вниз, и решительно по ней спустился. Подвал, о котором подумал Михаэль, оказался длинным коридором с многочисленными дверями, а никак не складом с провизией или другим инвентарём. Пара дверей на попытки их открыть ответили отказом, однако, одна оказалась не заперта. Немец широко распахнул дверь, за ней была маленькая комната: лежанка, стол, два стула. То, что нужно! Однако, попытка завести туда девочку провалилась. Кэрри, с несвойственной для ребенка силой, вырвалась из его цепких пальцев, и, с шипением отпрянула к противоположной от двери стене. Реакция Кэрри была полным сюрпризом, а от звука, который смогли бы создать полсотни рассерженных кошек, по телу парня пробежала волна ледяных мурашек.
