На веранде сиротского приюта, так же, как и вчера сидела ребятня, правда в меньшем количестве, и той девчонки не было. Что сильно порадовало парня. Поздоровавшись с детишками, он вошел в дом, оказавшийся намного больше, чем можно было догадаться глядя с улицы. Обширная приёмная, широкий коридор, множество комнат… Но Михаэля, по его просьбе, провели в кабинет директора.
Высокая, худощавая женщина, престарелого возраста. Это, когда сама дама считает себя еще молодой, а случайный ребенок непредвзято и невпопад назовет ее бабушкой. Строгое платье, волосы, спрятанные в сеточку, изящные очки, явно дорогие, а не какая-нибудь дешёвка.
Директриса встретила посетителя за рабочим столом, в изящном кресле, всем своим видом показывая, что оказывает этим приёмом огромную честь. И что Михаэлю надобно уже стоять на коленях, в благоверном восторге от счастья, но тот почему-то этого не делает. За спиной директрисы располагалось большое пыльное окно, сквозь которое, впрочем, упорное солнце пробивалось легко и немного ослепляло Михаэля, от чего ему не удавалось хорошо разглядеть лицо женщины.
– Чем могу быть…? – Директриса вперила пристальный взгляд на вошедшего, демонстративно не закончив фразу.
– Доброго дня, – немец вежливо поздоровался, закрыв за собой дверь. – Михаэль Майер. Газета «Нью-Инстерк»
Директриса не удостоила парня ответом, видимо считая, что он ничего и не спрашивал.
– Я хотел бы задать вам пару вопросов… – продолжил журналист, после затянувшегося молчания. – Если, конечно, не слишком вас отвлеку.
– У меня на работе нет свободного времени, – с нажимом ответила директриса. По-видимому, она хотела поскорее избавиться от непрошеного гостя. Но Майер не желал сдаваться:
– Но в этом деле только вы сможете прояснить некоторые детали, – Михаэль решил сыграть на гордыни женщины. Ведь все любят, когда к ним обращаются, как к чрезвычайно важным персонам, выделяя их над другими. – И я надеюсь, что вы сможете уделить мне пару минут вашего несравненно драгоценного времени.
– Так и быть, – женщина оттаяла, попавшись на банальную лесть, – Какое у вас дело? Я попробую вам помочь.
Михаэль внаглую, раз ему не предложили присесть, подхватил стул, стоящий возле дальней стены, и, поставив его возле стола, уселся напротив директрисы:
– Я хотел бы услышать от вас про убийство детей из вашего приюта.
– Я уже всё рассказала полиции! – хмуро произнесла Джонс холодным тоном, напрочь потеряв всю вежливость, которую можно было заметить секунду назад.
– Наша газета проводит собственное расследование, – упрямо продолжил Михаэль, хотя продолжать беседу с этой мегерой ему не хотелось. – И нам нужно всё узнать из первоисточников. И задать вопросы.
– А если я не хочу отвечать? – с вызовом спросила директриса. – Вы не полиция и не имеете право задавать вопросы.
– Тогда в нашей статье будет указано, что вы, по неизвестным причинам скрыли от нас что-то, и не захотели помочь непредвзятому расследованию. Наверное… – задумчиво предположил журналист, – есть что скрывать?
Пару минут директриса буравила парня ненавидящим взглядом, у Михаэля аж мурашки по коже спины пробежали, но он даже не шелохнулся.
– Хорошо, – наконец выдохнула женщина. – Какие у вас вопросы?
– Я бы хотел послушать всю историю целиком, – улыбнулся парень, празднуя маленькую победу, – если вас не затруднит.
Рассказ, в принципе ничего нового Михаэлю не дал, всё, что рассказала директриса, в кратком варианте он прочёл в документах. Но послушать вживую, с подробностями, всегда интереснее и полезнее для размышлений. Михаэль это знал, как одно из главных правил журналиста. К тому же, всегда можно задать дополнительные, наводящие вопросы, которые, ещё неизвестно куда могут вывести рассказчика.
