Ну. Молчит. Подними глаза, долдон, девочка к тебе подошла. Не ко мне, нахрен я ей, старый пень.
– Ваши бы слова…
– Ладно, побегу. Вы молодцы.
Как она побежала, это отдельная история. Цок, цок каблучками. Пока три метра до столика шла, все гайки закрутила по дороге.
– Кхгм… Скажите мне, Киса, как художник художнику… У вас член есть? – скептично так. Молодому коллеге.
– Есть, – кивает коллега. – Есть два понятия – объективно и субъективно. Объективно жизнь прекрасна, а у меня сейчас – говно. Субъективно то есть.
– Да какая, к хренам философия тут может быть? Тебе сколько лет-то? Вон – сисечки, попочка. Чего еще?
– Объективно – сиськи, субъективно – по… й.
Ну и дурак. Не просто дурак, долдон, отрицающий мировой порядок. Все гормоны в пальцы ушли.
– Ба, что я вижу!..
Шум в дверях. Вошёл кто-то, не из наших. И к стойке.
– Ба, что я вижу, снова пьян!
И ладно б вечером, с утра ведь!
Ну да, конечно, ваш талант
Бутылкой водки не убавить…
Средних лет юноша… или не юноша?.. к мужику за стойкой. Сто лет сто зим, как говорится.
– А-а, привет-привет… – улыбается мужик. Из наших. Здороваются за руку.
А юноша… А вышел. Ну так вот. Пришёл эффектно, поздоровался и вышел. В дверь к туалетам.
– А это кто? – мужик. Гере-бармену.
Стоп-стоп. Вот показалось же ещё, что «бутылкой водки не убавить» – это ко мне. Но ведь так он искренне… к своему типа знакомому! Что какие тут сомнения. И смотрел на всех так, будто знает с детства. Был у нас во дворе дурачок тоже…
– Так ваш знакомый же, вроде?
Гера. Мужику.
– Да вы что, такого колоритного я бы запомнил. Не-не…
Пойти к туалетам, проверить? И зачем? А ну как нет никого там? И ветерок гуляет? Тогда что?
Да нормальные глаза у меня!..
Нормальные… насколько можно верить туалетному зеркалу. Насколько можно верить зеркалам вообще. Вычитал тут. Что мы неправильно себя видим в них. По памяти больше, а память берёт зацепы совсем не те, что в глаза бросаются. Поэтому ты видишь волевой взгляд, а Веня-сосед – хрящеватые уши твои. Что уже в рост пошли к старости… Ладно, глаза нормальные. Хотя при этом свете… Может, новый босс сделает свет в туалетах. Тогда, пожалуй, можно за него голосовать.
Глаза ладно, а вот дальше что ещё? «Вы же играли в группе?» Играл ли я в группе! Да-а… играл.
– Ну ты понимаешь же, что слушая Дип Пёрпл и играя Дип Пёрпл, а потом решив играть авторские вещи, будешь фигачить всё тот же Дип Пёрпл? По-русски только.
– И что? – Сеня-худрук строит гитару. Да чего там строить, две песни – и по новой.
– А то, что есть такое понятие – наслушанность. Наслушанным надо быть. От негритянского госпела, а в идеале джаза, и до Аббы…
– Прям так уж и до Аббы? – не пробить Сеню, нет.
– А что? Бьёрн и Бенни охрененные вещи писали, между прочим.
– Короче, – отложил гитару осторожно, – играть нихрена не умеете, а туда же. Со свиным рылом в калашный ряд. Так?
– Ну приблизительно.
– Так это, друг Валерий, болезнь роста. Вот поверь. Второй альбом лучше будет, это обещаю тебе.
– Ну, твои слова б да богу в уши…
– Вот – обещаю. Ты посмотри зато, как люди воспряли. Григорий, что вечно одну свою пентатонику гонял, теперь какие соло заворачивает! А Толян?
– Всё это здорово, конечно…
– Не-не-не. Это не здорово, это – главное. В хит-парад Биллборда всё равно не попадем, а вот радость… Ведь в чём праздник души и тела тогда? Выйти, полчаса на сцене покривляться, да бутылку водки вкатить потом?.. Тьфу, пропасть!
