Потом что-то загремело, и мир кувыркнулся.
Меня, кажется, резко стошнило, и снова тихий темный провал.
В себя я пришел в больничной палате. Раздетый по пояс, лежал на высокой современной кровати. Девица в медицинской пижаме возила чем-то у меня по груди. Дернулся было, но услышал женский приятный голос:
— Лежите спокойно, еще минутку.
— Что случилось? — спросил, чувствуя себя вроде бы немного лучше.
— Транзиторная ишемическая атака, — объяснила девушка в медицинской хламиде.
— Что? Я таких слов не знаю.
— Микроинсульт в простонародье, — улыбнулась врач. — Придется полечиться.
— Сколько?
Вот не было печали…
— Три недели точно.
— Что?! Нет! — Я снова дернулся, чтобы встать и уйти. — У меня сына из роддома только выписали!
— Поздравляю, — улыбнулась девица. — А теперь спокойно еще минутку молча полежите, а то мы с вами никогда эхокардиографию не закончим.
Я откинулся на подушку и шумно выдохнул. Твою мать…
Дождался, пока закончит, и спросил:
— Жить буду?
— Долго и счастливо, — подтвердила девушка.
— Тогда я пошел. Где мои вещи?
— Вы можете и пойти, но какой смысл, если завтра вас привезут обратно с уже более серьезной формой инсульта?
Я сел на постели. И да, мне, черт возьми, все еще было хреново. К тому же что-то мешало смотреть, будто козырек на глаз сполз. Я потер глаз — не помогло. Девушка смотрела на мои телодвижения, явно подмечая, что движения мои были не слишком уверенные. Потом она достала зеркальце из кармана и протянула мне:
— Посмотрите.
Я открыл кругляшок и… охренел. Половина моего лица словно потекла. Конечно, свой знаменитый «Крик» Ваг Гог с меня бы не написал, но все же уголок губы опустился, веко нависло — оно и мешало смотреть, — и будто даже щека как-то обвисла.
— Что это? — спросил с трудом — горло будто веревкой перехватило.
— Если не начать лечение сразу, через шесть часов терапия будет уже бесполезной. Но вы все еще можете уйти и провести с вашим сыном… — она прищурилась и продолжила: — ну, дня три, не больше.
— А потом я сдохну?
— Как получится, — поджала она плечами. — Раз вы такой упертый, то, скорее всего, решите перенести более сильный удар на ногах. Значит, возможны необратимые последствия. Вы же понимаете, что речь идет о головном мозге?
— То есть стану дураком? — хрюкнул — почему-то хмыкнуть не получилось.
Девушка так на меня посмотрела, что я уже сейчас почувствовал себя дураком. А она пожала плечами и ответила:
— Тюльпанчиком вы станете, молодой человек. Таким вялым и никому не нужным немощным тюльпанчиком.
— Вы явно сгущаете краски.
Я все еще не мог поверить, что это происходит со мной. А как можно поверить, что ведущий здоровый образ жизни мужик станет растением? Из-за какого-то сраного микроинсульта. Нет, я не согласен! Что за бред?!
— Так что, домой пойдете или полечимся?.. — вместо ответа на мое возражение ласково спросила она.
А я… завис. Мне реально все еще было хреново, хотя уже слегка отпустило — возможно, что-то уже вкололи, пока я валялся… тюльпанчиком. Сына на руки я бы сейчас не взял — уронить еще не хватало. Но мне надо было выходить на работу — раз. Уезжать под Краснодар — два. Прописывать где-то сына — три. И я не мог оставить жену одну с сыном — четыре.
И последнее перевешивало все прочее. Я каким-то шестым чувством не доверял Наташе. Она не мать, одна не справится. Я вообще не представлял, как она с ребенком будет, даже образ такой в голове не возникал. Будь это Катя, я бы не дергался даже.
