Дитя стихий - страница 10

Хотя находились девушки из народа, что страстно желал этого внимания, не осознавая истинное значение этой принадлежности.

Но настоящую силу и устройство нашей страны я узнала лишь покинув стены столицы, в которой я и жила всю жизнь. И это было по-настоящему страшно. Сейчас два года спустя я уже воспринимала все иначе, но смириться не могла.

Наша империя родилась из огня революции и желания вырваться из-под власти жестоких диктаторов. Ее история написана кровью – долгие годы войны, когда люди, уставшие от гнета и вседозволенности правителей, восстали, чтобы вырвать свою свободу. Они мечтали отделиться от Актавии, государства, где правительство контролировало каждый шаг, облагало народ непосильными налогами и превращало жителей в бесправных рабов. Любой, кто осмеливался возразить, неизбежно оказывался на плахе.

Но даже спустя сто двадцать семь лет после основания нашей империи, Молитар по-прежнему балансировал на грани войны. Горячие точки на границах с Актавией не затухали, там вспыхивали стычки, требуя новых солдат и новых жизней. Однако самые страшные открытия ждали меня не в боях, а в том, что происходило внутри самой империи.

Я узнала, что в отдаленных провинциях власть держалась не на законах, а на страхе. Местных жителей годами убеждали, что все происходящее во благо. Что такие действия уберегают их от Актавии. Там устраивали показательные нападении, стоило людям заговорить.

Это ложь поддерживалась десятилетиями, иногда с молчаливого согласия столицы, а иногда из-за полного безразличия к судьбе окраин. И если раньше я считала, что Империя – это новый шанс на свободу, то теперь знала: власть – это зверь, меняющий облик, но не суть. Население шепотом передавало свой голос от поколения к поколению, от одной деревни к другой, дабы не потерять хотя бы надежду. Чтобы в словах была правда.

Аристократия творила ужасы опьяненная вседозволенностью, особенно это касалось небольших городов и других некрупных поселений. Если кто-то переходил им дорогу и не выполнял их пожелания, те карались с особой жестокостью. И никакой закон не мог остановить этот беспредел. В столице все было более прилично, а возможно я была достаточно слепа.

Может быть, нашей аристократии прощали многое, слишком живы были воспоминания о временах, когда мы принадлежали Актавии. На их фоне любые безумства знати казались детской шалостью. Особенно безумства, совершаемые магами Актавии. Кровавые жертвы и прочие ужасы. Сейчас магов уважали, считали надеждой, но отчаянно боялись. Власть единственный рычаг надежд на сдерживание одаренных. Но для меня все это никогда не было оправданием деяний элиты. И вскоре мне предстояло убедиться в этом вновь.

Мы планировали проделать весь оставшийся путь в один день, но нашим планам вновь не суждено было сбыться. Свернув в ближайшую деревню, достаточно большую, мы неспешно вошли внутрь в расчете на обед. Но местные жители вели себя довольно странно. Все затравленно смотрели по сторонам, когда направлялись куда-то. На лицах был написан страх. Одна бабка, спешащая спрятаться в доме быстро бросила нам:

– Убирайтесь отсюда скорее.

И тут же скрылась за своей калиткой. Мы удивленно переглянулись, но страха из нас никто не испытывал, хотя шаг мы чуть замедлили.

– Чувствуете? – принюхался Бэй.

– Что?

– Гарью пахнет.

И скоро мы узнали источник запаха. Пройдя еще несколько улиц, мы увидели полыхающий пожар. Истошно кричала женщина, бегая вокруг пылающего строения. Ее пытались оттащить, ведь она норовила прыгнуть прямо туда. Недалеко от беспредела стояло несколько мужчин в форме элитной гвардии империи. А если они здесь, не оставалось сомнения, что в деле замешена аристократия. Мы направились ближе, при этом стараясь привлекать как можно меньше внимания. Народ почти не толпился, все боялись навлечь на себя гнев.