Перед кончиной преподобного Серафима
Пришла раз к отцу Серафиму сестра Дивеевской общины Параскева Ивановна с другими сотрудницами из сестер же. Старец начал говорить им: «Я силами слабею; живите теперь одни, оставляю вас». Слушательницы, растроганные печальным рассказом о разлуке, заплакали; так со старцем и расстались. Однако, вспоминая эту беседу, они подумали, что он говорил не о своей смерти, а о том, что не может быть их попечителем из-за собственного преклонного возраста, поэтому предпочтет удалиться в затвор.
К моменту кончины святого Серафима в 1833 году Дивеевская обитель представляла собой две разнохарактерные общины, расположенные на расстоянии 100–150 сажен друг от друга.[46]
В Казанской общине, которую основала мать Александра, неуклонно соблюдались все строгости Саровского устава. Здесь было в то время 17 келий, в которых проживало до 113 сестер, и огород; земли было чуть более полудесятины. Общиной управляла начальница, избираемая самими сестрами[47] – в это время продолжала руководить старица Ксения Михайловна Кочеулова, известная своей строгостью и суровостью. В нее поступали по выбору начальницы старые и малые, вдовы и девицы, в том числе из дворян.
В Мельничной (Серафимо-Дивеевской) общине было 19 келий, в которых жили, по одним данным, 73 сестры, а по другим, к середине 1830-х гг., их стало уже 125. Эта общинка занимала пожертвованную ей землю в количестве трех десятин. Кроме того, Мельничной обители принадлежало 60 десятин земли, огородной и пахотной, купленной М. В. Мантуровым и Н. А. Мотовиловым специально для этой цели. В этой общине царили строгие правила: как гласила заповедь Царицы Небесной, никто, кроме малолетних детей и юных девушек, находиться здесь не мог.
Между общинами и кругом них располагались церковная земля, крестьянские пашни, владения Баташева и других помещиков. Батюшка Серафим лично установил порядок, по которому в Рождественских церквах проходили Службы и проводились чтения Псалтири. После ухода великого дальновидца, собеседника Царицы Небесной и своего отца все было погружено в уныние. Обитель теперь отличалась плохой пищей и бедностью. Единственным утешением служила молитва пред образом Божьей Матери «Радость всех радостей». Этот образ когда-то прислал Преподобному Саровский игумен Нифонт. Также обитель держалась на любви и заботе, которую оказывали друг другу дивеевские сестры. Их жизнь напоминала апостольские времена и основывалась на бесконечном доверии: все было взаимным, общим, без замков и секретов. И все же Отец Серафим невидимо присутствовал в своей обители. Это ощущали все без исключения, старались и часто приходили на его могилу, тут же, в Сарове. Там они разговаривали с ним, как с живым, рассказывая о своих горестях, спрашивая и пытаясь справиться с невзгодами. По вечерам, после работы дивеевские сестры вспоминали счастливое время, проведенное ими с батюшкой, его наказы, заботу, доброту, а также случаи его прозорливости.
Казанская и Мельничная общины, во многом разнящиеся, никак не мешали друг другу и жили в мире и понимании. Говоря, что Казанская и Мельничная – это две отдельные общины, Преподобный Серафим всегда подчеркивал их полную друг от друга независимость и всецелую самостоятельность.
