Дивизия особого назначения. Освободительный поход - страница 35

Парень говорил с заметным акцентом, но при этом резво и скоро, и понять его можно было запросто.

– Ну, понятно, Вайдуллаев, значит, будешь водить Т-34.

Теперь обращаюсь к крепышу среднего роста, с ярко выраженной славянской внешностью:

– Ты, боец, кто и как в плен попал?

– Я старший сержант Никишин, командир артиллерийской башни Т-28, при отступлении в танке отказала КП, во время ремонта захвачены немецкими мотоциклистами. Все. В бою побывать так и не довелось.

– Ну, значит, будешь теперь служить на Т-28Э, тем более его коробке техники не дадут отказать, это тебе шанс повоевать, и даже не повоевать, а начать воевать. Ладно, товарищи бойцы, не буду вас отвлекать. Товарищ Абдиев, ведите ребят знакомиться с танками.

И Абдиев, построив, увел парней к танкам, притаившимся в лесу за поляной, где Семенов гонял очередной взвод бойцов. Ковыляя к летунам, пришлось заглянуть к Игорю, тем более по пути.

– Здравия желаю, товарищ майор!

– И тебе не хворать, капитан. Как ноженька твоя богатырская, заживает?

– Да, Игорь, спасибо, заживает не по дням, а по часам. Как тебе наши бойцы?

– Да отличные бойцы, может, умения немного маловато, зато желания победить хоть отбавляй.

– Вот, Игорь, и поделись с ними умением.

– А я чем, по-твоему, занимаюсь, иди отсюда, стойкий оловянный солдатик, не мешай народу постигать умение воевать. А то «ходют тут всякие, потом трусы пропадают»[102]…

Ну и пришлось мне ковылять дальше, к летунам, прошел полянку (еле-еле, как говорится, на морально-волевых, скорей уж на аморально-болевых), дошел до нашего лесного аэропорта. Самолеты, небольшие, чай, то не «Эйрбас» и не «Боинг», тем более ни разу не «Руслан»[103], вот частично и засунуты под деревья, а часть прикрыта сетями маскировочными. Причем родными люфтваффными (подарок с аэродрома), и под сетями копошатся бойцы (техники и летчики).

Кравцов меня углядел и произнес, как полагается по уставу:

– Смирно!

– Вольно, товарищи красноармейцы. Старший лейтенант Кравцов, можно вас на минутку? – И Кравцов подходит.

– Ну, рассказывай, Серый, как все вчера было.

– Как и планировалось, сперва вылетели У-2, на малых оборотах прошли незамеченными к станции и разгромили все зенитные батареи, первым делом атаковали бомбовым ударом две крайние батареи зенитных автоматов. Причем подлетали с разных сторон и атаковали: первый «малыш» ближнюю левую, другой – дальнюю правую батареи. После этого первый У-2 все так же бесшумно, хоть немцы и шарили прожекторами небо и шмаляли наобум будь здоров, накрыл дальнюю левую таким же бомбовым ударом.

Второй согласно плану атаковал ближнюю правую. В это время зенитки больших калибров тоже стреляли, но стреляли, как и остальные, наобум, потому что вторые номера экипажей накрыли все четыре прожектора пулеметными очередями. Правда, оба У-2 прямо изрешетили осколками, но, как говорится, «кукурузник» состоит из дырок и палок[104], так что одной дыркой больше, другой меньше, это не фатально. Оба самолета пошли на аэродром, и их сменили мы, два Юнкерса, две «чайки» и два «ишака».

Начали обрабатывать станцию, разделившись по квадратам, у немцев зенитной артиллерии уже нет, вот и начала немчура беспорядочно стрелять из стрелкового оружия. А тут какой-то фашист и попал в самолет Ланового, а может, и не один, я не знаю, ведь каждый из нас работал по своим квадратам. Чайка сразу загорелась, и мотор отказал, Северьян мог допланировать до леса и там выброситься на парашюте, но не захотел скорей всего. На крайнем пути стоял эшелон, немцы подцепили паровоз и попытались его вывезти, Лановой направил свою «чайку» на эшелон, спланировал, и все. В эшелоне том, оказывается, были боеприпасы. Он так рванул, что даже товарищу Сталину было слышно в Кремле. Паровоз откинуло на соседние пути, от разлетающихся осколков загорелся пакгауз, ад, короче, полный. Все амбец, станцию придется строить заново, ведь и мы набомбили, да и Северьян тоже немцам дал на орехи.