Анна проснулась и открыла глаза. Саша тихонько, чтобы не потревожить сон жены и сына, умывался в углу за печкой. Анна поднялась, но образы из сна, еще стояли перед глазами.
«Приснится же такое!» – подумала она и, накинув платье, пошла делать чай.
Когда, наконец, старый удэгеец пришел с сыном, чтобы отдать сшитые унты, Анна обрадовалась им, как родным, усадила за стол, угощая свежими пирогами. На выпечку она была мастерица! Прихлебывая горячий чай, Тибеула Ёминка, покачивал головой от удовольствия.
– Хорошо! Хороший хозяйка! Хороший чай!
– Вы угощайтесь, угощайтесь! – потчевала Аня, добавляя пирогов на стол.
Васко стесняясь, брал кусок и скромно откусывал. А его отец, почмокивая, все хвалил:
– Хороший еда! Вкусный еда!
Напившись чаю, гости собрались было уходить, тогда Анна и решилась на разговор.
– Дедушка, а вы охотились на тигра?
Как только она произнесла последнее слово, старика словно подменили. Он вскочил на ноги и сурово выговорил:
– Ёминка уважать Хозяина, Куты-мафа – отец удэге! Ты своя башка думай – отец убивать можно?! – воскликнул он, распаляясь.
Аня растерялась и начала извиняться, только старый удэгеец в сердцах махнул рукой и пошел к двери. Васко последовал за ним, с беспокойством оглядываясь на хозяйку дома. Аня хотела проводить их – сунула ноги в валенки, но так и осталась стоять посреди горницы в недоумении, когда хлопнула дверь в сенях.
– Чего это он выскочил, как ошпаренный? – Клава внесла охапку дров. – Меня чуть не сбил с ног!
– Да я спросила его об охоте на тигра, – оправдываясь, Аня, глотала слезы, – ну, что такого, а? Что ж это за табу такое на тигров? Даже спросить нельзя…
Клава бросила поленья за печкой и присела на скамью, усаживая рядом Анну. Сашенька к матери на колени забрался.
– Странные они люди, удэгейцы. Много у них такого, что не поймешь. Живут по-старинке, по своим древним обычаям. Тут уже паровозы ездят по рельсам, а их это будто и не касается. Для них только тайга имеет значение. Я тут слышала одну историю, – девушка положила большие ладони на колени и начала рассказ:
– Говорят, это было очень давно. Жили в тайге муж и жена. Жена красавицей слыла и хорошей охотницей – ни в чем мужу не уступала! – но, как и положено, муж ходил на охоту, а жена занималась тем, что поддерживала очаг в доме, выделывала шкуры, шила одежду, как все удэге.
Однажды пришли в тайгу китайские разбойники хунхузы. Они отбирали у лесных жителей соболиные шкуры, забирали панты оленьи12, корень женьшеня, что удэге в тайге промышляют. Очень ценилось все это в Китае, да и сейчас ценится. Но в тот раз потребовали хунхузы от удэге тигра.
Услыхав о том, мужчина наотрез отказался охотиться на Хозяина тайги, как и наш Ёминка. Но хунхузы схитрили. Знали они, что ничем не уговорить упрямого охотника! И тогда забрали они мужа от жены, а на прощание сказали ей: «Принесешь тигра на Уссури, тогда мужа заберешь, не принесешь, убьем его». И ушли.
Осталась женщина одна. «Что делать?» – думает. Любила она своего мужа и решила выкупить его у хунхузов, нарушив древний закон своего народа.
Как пришла зима, надела она короткие подбитые камусом лыжи с выгнутыми носками. Это оленьей шкурой, – пояснила Клава, – чтобы по направлению движения лыжи хорошо скользили, а в обратную сторону не шли. Так вот, взяла жена лук и стрелы, нож заткнула за пояс и пошла в тайгу за тигром. Нашла его след и начала преследовать.
