Долго шла охотница по тигриному следу, пока хитрому зверю не надоело следы путать. Голод проснулся в тигре и залег он на скале, обойдя женщину и ожидая, когда она под ту скалу подойдет. Но знала охотница, что тигр играет с ней! Подходя к скале, что укрылась за толстыми стволами кедров, почувствовала она тигриный взгляд, пригнулась, сняла лук с плеча, достала стрелу из колчана. И только вышла из-за деревьев под скалу, как тигр сорвался с места в смертельном прыжке. Упала женщина на спину под тяжестью тигра, и потеряла сознание от страшной боли.
Очнулась охотница в сумерках. Снег под ней подтаял от тепла. И лежала она на самой земле, а на ее груди покоилась тигриная голова. От тяжести той женщина едва дышла. Но сильно хотела она жить и мужа своего выкупить. Собралась с последними силами и выползла из-под тигра. Ее расшитый узорами халат из оленьей шкуры пропитался тигриной кровью, вышедшей из горла, которое охотница чудом пронзила стрелой, воткнув ее до самого сердца зверя. Ноги женщины замерзли, а лицо и шею так саднило, что она невольно подняла руку и провела по щеке. Тут же из рваной раны снова засочилась кровь. Успел-таки тигр занесенной для убийства лапой разодрать отважной женщине лицо! Но, к счастью, удар его ослаб от смертельной раны, а кровь на холоде быстро остановилась.
Достала охотница заветный мешочек с порошком женьшеня, присыпала им рану, подкрепилась юколой и, начала резать молодую поросль деревьев для волока, чтобы дотащить тяжелого зверя до Уссури.
Сколько работала женщина, как тащила тигра неведомо, но мужа своего вернула. А муж, когда увидел жену свою с обезображенным лицом и тигра, убитого ею, упал на землю и долго лежал так, вымаливая у духа тигра прощение своему роду.
С тех пор, говорят, поклялся удэгеец беречь каждого тигра от гибели и завещал это своим детям. Потому удэге, как только увидят тигриные следы на снегу, падают и молятся, мысленно обращая взор на Луну – туда, где течет «тигровая река», на светлых берегах которой поселяются души убитых тигров.
Клава замолчала. Молчала и Анна, завороженная сказкой.
Еще говорят, что тот удэгеец, когда домой вернулся, свою малолетнюю дочь спеленал и отнес на тигриную тропу. В жертву ее принес, как откуп за убитого тигра. Потом там вырос курган из камней, в который воткнут шест.
– А зачем шест? – с ужасом спросила Анна, крепче прижимая к себе сына.
– Обычай такой: где тигр съест человека, там каждый прохожий камень кладет. Если камня нет, ставят шест и завязывают на него кусочек материи.
– Ужас какой, – Аня похолодела, – что за дикость, господи?! А что женщина та? Что потом-то было? – Аня представила себе молодую удэгейку с разорванной щекой, и так жалко ее стало и дочку ее тоже, что слезы навернулись на глаза.
– А женщину ту стали называть невестой тигра, а рану на щеке – его поцелуем. Говорят, что у всех девочек, рожденных той женщиной после этого случая, была изуродована щека: поцелуй тигра, как родовая метка, передавался по наследству, по женской линии, как родинка, к примеру.
Аня, не задумываясь, потрогала выпуклую родинку на своей шее, под волосами. Такая родинка была у ее матери, и, сказывала мать, и у ее матери тоже.
– Родовая метка…
– Что вы сказали? – не расслышала Клава.
– Да ну тебя, – Аня отдернула руку, – застращала, прям! Давай лучше чай пить! А то меня морозит что-то.
Клава вскинула брови, удивляясь:
