Додумать Паша не успел, в дверь его каюты постучали. Он поднялся, уверенный, что пожаловал бугор, или Артем, с вестью, что пора от теории индицирования переходить к практике.
На пороге стояла… Она!
– Здрасте еще раз, – улыбнулась девушка, каким-то образом удивительно сочетая смущение с уверенностью, что ей ни в чем не откажут. – Извините, вас как зовут?
– Нас? – переспросил Павел. – Я здесь один, если честно. Павел. Так что, можно на «ты».
– А я – Маша. А это тезка моя! – Она втянула голову в плечи и засмеялась. Паша, который и без того не мог прийти в себя, уставился на швабру в ее руке.
– «Машка», – пояснила она, – на речном жаргоне. Ты не поможешь мне ее намочить?
– Каким образом? – нахмурил брови Павел, шагая из каюты на палубу. Он надеялся, речь идет не о том, как тушат костер по-пионерски. Вслух этого не сказал.
– Опустить за борт. Я боюсь, как бы ее не вырвало у меня из рук. Однажды такое уже было.
– Попробую, – Паша перестал смущаться, заинтересовавшись технической стороной дела.
– Это все из-за него, – кивнула Мария на Дружка, оказавшегося тут же, на корме, рядом с каютой Павельева. – Дома оставить не с кем, отец согласился взять на катер. В гальюн ходить не приучишь, приходится за ним палубу мыть.
– Не царское это дело, – высказал свое мнение Павел. Оценив внимательнее внешность Марии, он догадался, что перед ним – капитанская дочка. «Спокойно, Маша, я – Дубровский».
– Не царское, – согласилась Мария, – а что делать?
– Ясно, что, – пожал плечами Паша. – Да вы не волнуйтесь, ваше королевское, я мигом!
«Машка», опущенная Пашей на веревке за борт, несколько раз подпрыгнула на волне, затем намокла и стала чертовски тяжелой. Но, предостереженный ее «тезкой», он был к этому готов, удержал, вытащил.
– Давай, – Мария хотела принять швабру из его рук.
– Да ладно, – не отдал Павел. – Где Дружок свою «картину» написал?
Когда с неприятным делом было покончено, Мария Верескова поблагодарила помощника, ушла и больше не появлялась. Зря Паша торчал на палубе, надеясь.
«А чего бы ты хотел?» – наконец, спросил он себя. Зайдя в каюту, он расковырял блок «Шипки», вышел на воздух, забрался на крышу надстройки по лесенке, уселся по-восточному лицом к корме, закурил, и принялся любоваться волжскими видами. Катер шел вниз по течению, в сторону Казани. Слева были вертикальные глиняные горы, поросшие наверху лесом, справа – просторы, заливные луга. Он принялся еще раз прокручивать в памяти только что пережитый эпизод.
До вечера ничего интересного не случилось. За ужином Паша почти не видел Марию, поскольку она сидела на одной линии с ним, через два человека. Одного, правда, можно было не считать, Артема, поскольку Павельев мог видеть поверх его головы, зато долговязый матрос Баранов представлял собой отличное препятствие для того чтобы Паша не подавился за ужином. После того как он не видел «королеву» несколько часов, вся былая робость перед ней вернулась на место. А если завтра поутру он проснется и узнает, что встреча с ней ему только приснилась, ничуть не удивится.
Паша покидал камбуз с твердым намерением выбросить красавицу из головы.
Он курил перед своей каютой, опершись локтями на фальшборт, как вдруг прибежал Дружок, а следом за ним показалась его хозяйка. Пес уверенно задрал лапу над кнехтом, Паша, не дожидаясь просьбы, взял в руки машку.
– Мне просто неудобно, – призналась Мария. – Я надеялась, что швабра еще мокрая, и думала управиться сама.
