– Пустяки, – сказал Паша, – дело житейское. Ну, сходишь за меня разок проиндицировать дизель, и будем в расчете.
– Что сделать? – не поняла Мария.
– Снять показатели с силовой энергетической установки.
– А это трудно?
– Не знаю, я пока не пробовал, – честно признался Паша.
– Ты на механическом ведь учишься?
– На нем, – подтвердил Павельев. – А ты?
– На экономическом.
– Я могу узнать для тебя, сколько стоит дизель «Г-60», – предложил Паша, опуская швабру за борт.
– Спасибо! – рассмеялась девушка. – Как-то это меня не вдохновляет.
– Меня тоже, – признался Павельев. – Ты почему пошла на экономический?
– Надо было куда-то идти, – пожала плечами она. – Экономический ничем не хуже других, для женщины подходит.
– Ты, наверное, отличница? – предположил Павел, обмывая помеченный Дружком кнехт.
– Ну… почти, – призналась Мария без ложной скромности.
– Я так и знал. Положение обязывает… капитанскую дочку.
Она усмехнулась.
– Да нет, дело не в этом, – поправил Паша сам себя. – Просто видно по тебе, что такими гордится институт.
– Неужели? – Паше показалось, что в ее словах прозвучало кокетство. Как далеко он продвинулся! С ума сойти! – Спасибо за высокую оценку, – поблагодарила она. – А ты почему пошел на механический?
– Аналогично, – сознался Павельев. – Надо было куда-то идти. Мехфак… – он придал своему голосу доверительные нотки, – … ничем не хуже других. Для мужчины подходит.
Она снова засмеялась.
– Ты хорошо учишься?
Паша развел руками, в одной из которых была швабра:
– Нет. Кое-как. – Мария должна была понять его правильно: он мог бы учиться хорошо, если бы захотел. Просто у него много других интересов.
Оказавшись в своей каюте, Павельев мысленно поблагодарил Дружка за то, что дает возможность побыть ему с его хозяйкой. Желание отказаться от мыслей о ней, с которого он начал, уступило дерзкой решимости побороться за нее. Что ему, впервой высоко поднимать планку? А мечта о театральном – это что?!
Бугор поднял его ни свет ни заря, объявив, что они настигли «Волго-Дон», который надо испытать. Сейчас будут брать на абордаж.
Однако ни кривых сабель, ни мушкетов, ни отпорных крюков, выйдя на палубу, Паша не увидел. Да и флаг на «Т-34» по-прежнему развевался Волжского пароходства, а не Веселый Роджер… Когда они перебрались на «Волго-Дон», поздоровались с вахтенным начальником, спустились в машинное отделение, Паше показалось, что он попал в ад: жара, грохот страшенный! Чтобы услышать то, что хочет донести ему Артем, тому приходилось орать Павельеву в самое ухо, а больше объясняться жестами. Металл дизеля был горячим, как чугунная сковорода. Паша понял, отчего у Артема каменные ладони. Он опирался о железо порой даже без перчаток. Руки загрубели. Паша выданные ему не думал снимать, несмотря на жару.
В рубке, куда они с Артемом поднялись по окончании работ, показалось холодно после жары в машине. Тузьев обсуждал что-то свое, речниковское, с мужиками в рубке. Наконец, начальник наговорился, осмотрел свою команду, словно только что заметил, спросил:
– Закончили?
«Вот тормоз, – подумал Павельев. – Мы уже полчаса здесь торчим».
– Ну, тогда пошли. Ты все понял? – спросил главный теплотехник практиканта.
– Надо самому попробовать, – уклончиво ответил Паша. – Так, со стороны пока смотришь, вроде бы все понятно.
– Попробуешь! – пообещал начальник и расплылся в улыбке, обращенной к волгодонцам. – Какие твои годы! – На его устах это прозвучало так, словно он обещал им номер циркового клоуна.
