Дивная ночь на Ивана Купалу - страница 18



– Ты думал, я брешу? Не смущайся! Правда, красивая девчонка. Я случайно увидел, как она на катер поднималась. Проходил мимо, встреча была на дебаркадере. Так что не теряйся, только головы не теряй. Отец ее в обиду не даст.

– Полно вам! У нее поклонников без меня…

– Конечно, – не стал его щадить Раскатов. – Но, ты ведь не боишься трудных задач, правда? Скорее – наоборот? Как ты в редакцию вломился: «Возьмите меня в журналисты!»

Паша был уверен, что его вползание на ватных ногах в помещение «Волги широкой» никак не подходило под определение «вломился».

– Молодец! Так и надо! – вдруг похвалил его Лев вместо того, чтобы издеваться дальше. – Я сам таким был.

– Вы и сейчас, по-моему…

– Да! – не стал прибедняться Раскатов. – Пока в силе, удар держу. У меня жена молодая, сынишке три годика. Сдаваться рано.

Паша улыбнулся и одобрительно кивнул.

– На вот, я тебе справку сделал, – Лев протянул бумагу. – Любые двери на реке отворит. Если что, ссылайся на меня. Лети, орел!..

От Раскатова Паша поехал к отцу, рассказать о своей попытке двинуться по его стопам и попросить фотоаппарат для стажировки. Дома Паша еще приготовил спиннинг, рыболовные снасти, и оставшееся время лишь ждал наступления утра среды, развлекаясь чтением да песнями под гитару.

В среду, без пятнадцати восемь, Паша, дыша полной грудью, спускался по Чкаловской лестнице. Спиннинг в чехле— в одной руке, вещмешок с катушками, блеснами, грузилами – в другой. На ремне через плечо – отцовский «Зенит». Еще сверху он приметил людей на корме. Когда он прошел за свою каюту, то сначала увидел Дружка. Пес что-то разжевывал. Булку, что ли? Потом увидел Ее, опирающуюся на фальшборт и смотрящую с прищуром на… рыжего козла! Напонтованного, разодетого в фирму, вальяжного, улыбающегося, знающего себе цену козла! Того самого, с которым она была тогда в баре «Огонек». Паша сразу узнал его!

Далее все было как в кино, в замедленной съемке. Занесенный над Пашиной головой ушат с холодной водой переворачивается, и на голову юноши обрушивается ледяной дождь! Струи проходят через тело, вымывая всю романтику к чертовой матери!

Паша опускает глаза. А когда снова поднимает их, прежнего, веселого, добродушного, доброжелательного Павельева больше не существует. На красавицу и ее рыжего ветрогона смотрит холодными серыми глазами другой Павельев. Учтивый, прекрасно воспитанный, изысканно-вежливый записной дуэлянт – Павельев. Холодный убийца, спускающий курок с легкой улыбкой на губах. Пощады не будет никому!

– Здравствуйте, – кивнул он обоим и легкой походкой двинулся к своим мучителям, которые о такой своей роли, конечно, никогда ни за что не узнают. Он не доставит им такого удовольствия.

– Павел! – он протянул руку Рыжему.

– О! Здорово! – тот протянул в ответ свою клешню. Она была ватная. Павельев терпеть не мог мужиков, которые не отвечали на рукопожатие, а как будто давали подержаться за свою ладонь. – Михаил.

Паша не стал говорить, что ему очень приятно.

– Как Дружок? – спросил он Марию и посмотрел сначала на нее, потом на собаку.

Девушка глядела на Павла исподлобья, словно слегка смутившись, но с хитринкой. Она была прекрасна в любой своей мине.

– Нормально, – ответила она. – Съел тапочку у Варвары Никитичны.

– Га-га-га! – загоготал тут же рыжий. – Молодец!

Паша посмотрел на него, будто с удивлением, кто давал ему слова?

– Я считаю, это очень недальновидно со стороны Дружка, – высказал он собственное мнение. – Он бы еще у меня кроссовки погрыз!