– А ты что сказывать станешь?
Тут бедный братец воеводе до земли кланяется, в глаза ему смотрит да настороженно приговаривает:
– Сон на свете милее самого милого для человека. Во сне – всякое горе забывается!
Воевода дивится мудрому слову бедного братца и вопрошает его:
– Кто тебе этот сказ сказывает? Кто тебя этому надоумевает?
– Дочка – Семилетка, – ответ держит бедный братец. А сам на воеводу искоса поглядывает, да ждёт, что станет дале.
– Ну что ж, мужик, погодь меня, – говорит бедному братцу воевода, да сам направляется в свои палаты.
А немного погодя, выносит воевода из палат решето с яйцами и наказывает бедному:
– Теперече посмотрим: тверда ли дочь твоя, мудра ли? Как она ответ на три загадки держала – сама, иль кто помогал ей – познаем. Тогда и решим, чей приплод станет. А сейчас ступай да отнеси своей дочери это решето с яйцами, пусть она из них к завтрашнему – цыплят выпарит!
Берёт бедный братец дрожащими руками решето с дюжиной яиц да печальными глазами на воеводу смотрит. А тот ему в дорогу приговаривает:
– Посмотрим, посмотрим, кто мудрее – аль кто помогал – посмотрим.
Бедный братец на то тяжело вздыхает, и про себя мысль крутит: «Делать нечего, уже произошло. Зависть людская в пропасть загнала, а коль попал в неё – неси свою ношу, пока из ямы не выбрался». И с этой мыслью идёт он домой. А ноги его не идут, и из глаз слёзы сами катятся.
Так он не знамо, не гадано и доходит до дома. Плачет да Семилетке молвит: так, мол, и так. Воевода сказывал: «К утру принесть цыплят, да чтоб как мной сказано – сделано было».
– Ты, Батюшка, не тужи да крепись! Отведай супец. А опосля принеси соломы, помолись Спасу да спать ложись. Утро вечера мудренее! – ответ держит пред Батюшкой Семилетка, да поклоном и взмахом руки в дом приглашает.
На другой день Семилетка будит его со словами:
– Батюшка, Батюшка, вставай, пора к воеводе идти. Вот возьми немного зёрен проса, отнеси ему да сказывай, что цыплята вскоре станут готовы, да необходимо их накормить белояровым пшеном. Да накажи воеводе: так, мол, и так, пусть они это зерно посеют, да чтоб через полчаса пшено поспело, а как поспеет, чтоб в тотчас же пшено к ней прислали.
Изумляется батюшка своей дочке, а сам взбадривается, встаёт и бежит к воеводе.
А воевода его уже ждёт, дожидается: глазами вдоль дороги рыщет, волнуется, а прям на подходе его и вопрошает:
– Ну, что, принёс цыплят?
– Дочь сказывала, что через полчаса цыплята станут готовы. Да что их необходимо накормить белояровым пшеном. Так что послушайте её наказ: так, мол, и так, присылает она вам несколько зёрен пшена, чтобы вы их посеяли, да чтоб через полчаса уж было готово, чтоб можно было цыплят накормить.
– Бог с тобой, мужик. Да разве можно, чтоб зерно в полчаса выросло и созрело?
– Бог-то со мной, а разве можно, чтоб цыплята выпарились в одну ночь?
Нечего на то было ответить воеводе – перехитрила его Семилетка.
Тогда воевода мысль заводит другую: негоже ему в дураках ходить, необходимо её уличить. Берёт он пряжу, даёт её бедному братцу да наказывает:
– Пусть твоя дочь к завтрашнему дню соткёт полотно да сошьёт мне из него рубашку!
Мужик берёт пряжу, сам печалится. Тяжело вздыхает, да про себя молвит: «Делать нечего, а домой идти необходимо». Домой приходит и молвит об этом Семилетке. А она ему радостно в ответ:
– Не тужи, Батюшка, да крепись. Отведай хлебца с молоком, да наберись сил к завтрашнему. Помолись Спасу, да спать ложись! Утро вечера мудренее!
