а) «Как у дяди Трифона Было семеро детей,
Они не пили, не ели,
Друг на друга все смотрели,
Разом делали вот так»
И дальше следовала загаданная шуточная фигура. Если кто не успевал её выполнить, тот объявлялся Трифоном,
б) «Уж я золото хорошо, хорошо,
Чисто серебро хорошо, хорошо
Гадай, гадай, девица,
Разгадай, красавица!
Где твой перстень,
Где твой золотой…»
в) «А мы просо сеяли, сеяли,
Ой дид-ладо, сеяли, сеяли,
А мы просо вытопчем, вытопчем
Ой, дид-ладо, вытопчем, вытопчем» исполнялась путём схождения и расхождения двух колонн играющих. Эта песня исполняется в опере Римского-Корсакова «Майская ночь».
Пели украинские песни: «Дощик», «Баламуты» и «Засвистали казаченьки» с запевами.
Пели песню от времён борьбы за освобождение славян от турецкого ига: «Гей, славяне, ещё ваша речь свободно льётся». Это не полный список нашего песенного репертуара.
Репертуар моего пения, которое я условно назвал громко академическим, потому что песни исполнялись по нотам в составе trio и дуэтов, а состоял он преимущественно из произведений классиков музыкального искусства, которые были помещены в сборнике Карасёва, популярном в наши юные годы, а частично в него вошли записанные мною в мою нотную тетрадь песни из таких же тетрадей у моих товарищей по классу.
Из последних наиболее популярными были:
а) «Ах, ты, ночка, ноченька,
Ах, ты, ночка тёмная!
Отчего ты с вечера до глубокой полночи
Не сияешь звёздами, не сверкаешь месяцем,
Всё темнеешь тучами.
И с тобой, знать, ноченька,
Грусть – злодейка сведалась».
б) «Что ты склонилась, зелёная ивушка
Что так уныло глядишь,
Или о горе моём ты проведала –
Вместе со мною грустишь.
Шепчутся листья твои серебристые,
Шепчутся с чистой водой
Не обо мне ли тот шопот таинственный
Вы завели меж собой.
Знать не укрылася дума,
Гнетущая чёрная дума от вас
Вы разгадали, о чём эти жгучие
Слёзы лилися из глав.
В шопоте вашем я слышу участье,
Мне вам отрадно внимать.
Только природе страданья незримые
Духа дано врачевать».
«Похороны рабочего».
«Слышишь! В селе за рекою
Тихо разносится звон погребальный».
Это идут похороны «апостола труда и терпенья» рабочего. Стихотворение, помнится, принадлежит Надсону и имеет специфический оттенок надсоновского пессимизма, сдобренного известной долей сентиментализма.
«Вакхическая песня».
«Братья, рюмки наливайте!
Лейся через край вино!
Всё до капли выпивайте,
Осушайте в рюмках дно!»
В отличие от «Вакхической песни» А. С. Пушкина «Что смолкнул веселия глас» и классической песни Горация «Теперь нужно петь и танцевать, как на празднике» песня изобилует сентенциями и панегириком в честь вина и заканчивается призывом:
«Да светлеет сердце наше,
Да сияет в нём любовь,
Как вино искрится в чаше
Озаряемо луной».
В оригинальной форме положен на музыку русский алфавит: а, бэ, вэ, гэ и т. д.
В этой же тетради у меня записан был «Интернационал» для концертного пополнения, «Варшавянка» и «Отречёмся от старого мира» – память о революции 1905 г.
Пение по сборнику Карасёва.
Я не помню, откуда появился у нас этот сборник, но хорошо запомнил наружный вид этой книжки. Была она сильно потрёпана, обшарпана, углы у ней были загнуты и обломаны. По всему было видно, что она была в «работе». В сборнике были хоровые номера из опер, отдельные музыкальные произведения в форме дуэтов и трио. Для меня эти ноты были первой ступенью к овладению светской музыкой, причём в лучших её образцах. Счастливым случаем для меня при этом было то, что в числе наших сельских певцов – «артистов» был один из тобольских семинаристов, обладатель красивого баритона и тоже увлечённый пением и имевший навык «ходить по нотам».
