– Хотели на базе вашего ДК сделать театр.
– Этим вы меня не заманите. Вы неправильно ведете разговор. Сейчас ваша задача меня заинтересовать. А на счет театра, вы знаете… Вы знаете, что на базе ДК у нас сейчас четыре театра?
– Нет.
Чувствую Серегино недоумение. Меня охватывает стыд, что я всего наобещал, уговорил, а тут такое. Авторитет мой падает. Да еще и этот мандраж – все-таки передо мной человек, от которого зависит сейчас наше благое начинание.
– Вот, знайте. Обернитесь.
Мы, как сидели, так и сидим – и так все прекрасно видно.
– Видите эти грамоты? Наши театры областные и российские фестивали выигрывали и международные, дипломы от министерства культуры имеются, если вы не знали. Подойдите, поглядите поближе. У нас в Дворце культуры функционируют театры «Радуга», «Росинка», детская студия «Кудельки» и творческое объединение «Коллективная трезвость».
Я лишен дара речи, сказать мне нечего. Азим Газизович вглядывается мне в глаза, засасывая в рутину собственного восхищения от своего культурного детища.
– Также у нас около двадцати коллективов, с которыми работают настоящие профессионалы, – народный хор «Висельки», танцевальные группы «Танцы-пляс», «Куролес», ансамбль цыганского фольклора.
Моя голова вздрагивает от каждого слова, как от удачного апперкота. Отдышаться бы. Но удар за ударом обрушиваются на меня. Захваченный феноменальным безмолвием я продолжаю кивать, как завороженный.
– Школа мажореток «Гусар», а еще секция карате, в которой лучшие тренеры работают – «Воспитай силу, воспитай личность, воспитай дух…», поняли?
Нокаут неизбежен…
– А еще, если вы не знали, а я уже понял – вы не знали. Мало вы что, молодые люди, знаете… В ДК развивается новый театрализованный проект, посвященный году экологии, – «Смерть мусору».
Первая и единственная мысль – валим отсюда; понаобещали кисельные берега и молочные реки, а тут вот вам – кладбище детских талантов.
Неожиданно глаза директора становятся печальными. На время омоложенное гордым энтузиазмом лицо снова покрывается морщинами. Наступает долгожданная тишина. Слышно, как под потолком жужжит муха. Внутри теплеет, интуиция подсказывает, что сцена ДК под спектакль почти наша…
– Театр, – как ребенок слово «мороженое», произносит Азим Газизович…
– Да. – Я пользуюсь подавленностью руководителя. – Настоящий профессиональный театр со своим репертуаром.
– Репертуаром? – Лицо Азима Газизовича преображается.
– Да, репертуаром.
– И как мне доложили – первый спектакль будет готов уже в середине июня?
– Да.
Серега хочет возмутиться, но я умышленно не даю ему ничего сказать – я уже догадываюсь, что он сейчас запротестует про слишком короткие сроки.
– Да, будет готов в середине июня, спектакль сделаем такой, какого город еще не видел.
– Но лето же, месяц не театральный, все по курортам и дачам разбегутся, может так получиться, что зал не соберется?
Чувствую на себе внимательный взгляд.
– Надо рискнуть. – Такие слова говорить на переговорах недопустимо, но я и не записывал себя в дипломаты – будь что будет.
– А вы понимаете, что такое театр?
– Тс-с-с, – шепчу Сереге, тот багровеет, шипит, беззвучно прожевывает раздражение.
Азим Газизович продолжает:
– Это же не только актеры, режиссеры, драматурги… Понимаете?
– Понимаем, – отвечаем хором.
– Это свет, звук, кстати, у нас лучший звукач города… Да такого даже в театрах не найти. А оборудование световое новое. Вбиваешь программу, и оно само все делает.
