В траве, раскинув сизые крылья, лежал мёртвый голубь.
4
Каменистая дорожка извивалась меж пучков сухой травы. Кустики арники сиротливо дрожали у обочины: ураганы четвёртого сезона сорвали с них последние листья, и теперь вверх торчали лишь растопыренные пальцы голых веток. Лёгкий ветерок стелился по земле, поднимая облачка сухой пыли.
Витые изгороди домов отбрасывали кружевные тени. Ноги уверенно несли Кантану вглубь квартала: туда, где голубой лоскут неба сходился с дорожкой. Острые углы крыш выплывали из-за деревьев, сверкая чешуёй черепицы, и тут же уносились назад.
Родной дом было заметно за километр: он, как маяк, манил торчащей в небо серой башенкой. Стрелочка-флюгер гуляла по кругу, покоряясь забавам ветерка. Пожухший плющ поднимался по стенам до самой крыши.
Ещё издали Кантана заметила на крыльце сестру. Зейдана опиралась на кованые перила, будто ожидая кого-то. Недоброе предчувствие поднялось в груди, окропило мурашками плечи: наверное, кто-то в округе тяжело болен. Зейдана служила в жреческом активе, и за ней частенько посылали даже с другой окраины Девятого Холма.
Как в подтверждение догадки, Кантана заметила серебристый чемоданчик у ног сестры. Зейдана обычно брала его с собой на родовспоможение. Значит, Девятый Холм сегодня поприветствует нового жителя. И, если это будет девочка, простится с одним из мужчин семь дней спустя…
Заметив сестру, Зейдана подняла ладонь, обтянутую светло-голубой перчаткой. Её круглое лицо, обычно улыбчивое и сияющее, на этот раз было сосредоточенно-напряжённым; в задумчивом взгляде янтарных глаз читалась тревога.
– Моё почтение, сестра, – поздоровалась Кантана, открывая калитку.
Ответа не последовало.
Кантана осторожным шагом приблизилась. Напряжение нарастало с каждой секундой. Тишина становилась невыносимой.
– Зейдана? – робко позвала она. – Что-то произошло?
– Дериадэ родила, – монотонно проговорила Зейдана, игнорируя приветствие. – Два часа назад… Девочку…
Ноги Кантаны потеряли опору. Мир перевернулся, подобно мячу, подброшенному в воздух: земля сошлась с небом в насмешливом танце, солнце рассыпалось на пылинки…
То, чего больше всего боялась семья Бессамори, стало частью реальности.
– Родила?! – вскрикнула Кантана. – Но ведь срок ещё не подошёл! Ей носить ещё половину сезона!
– Так бывает, – Зейдана сжала губы. – И это опасно. Думаю, ты понимаешь, чем. Ребёнок очень мал и слаб.
– Но если это девочка, – Кантана захлебнулась в догадках, – значит… Через семь дней Посвящение заберёт Элатара?!
Зейдана молча кивнула, подтверждая догадки. В глазах её засверкали слёзы. Непокорный медовый локон выбился из пышной причёски и скользнул волной по виску.
– Брат мой! – простонала Кантана на надрыве. – Почтенные Покровители, за что?!
– Мы будем сильными, сестра, – Зейдана положила руки на плечи Кантаны и попыталась натянуть свою обычную улыбку. – Мы должны радоваться этому событию, помнишь?
– А если девочка не выживет?! Что станет с Дериадэ?! – выплюнула Кантана.
Невыносимая волна жара поднялась к горлу: говорить это при сестре не следовало. Однако во взгляде Зейданы не появилось укора или злобы. Лишь уголки губ слабо дрогнули. Едва уловимо…
– Я ведь всё ещё жива, верно? – пробормотала Зейдана растерянно. – Глубокие раны не затягиваются, но время стирает память. Время – лучший лекарь, Кантана.
Кантана виновато опустила взгляд. Румянец ошпарил щёки.
