Читать онлайн Алиса Антонова - Длинные зимние выходные

Зима… Понурое время… Разудалость и суета праздников дела не меняют. Морозы перемежаются со слякотью, лед с лужами, белый цвет быстро превращается в «белую гадость, что лежит под окном». А если не превращается, – значит, стоят морозы, и внутри меня тоже все замерзает… затормаживаются мысли, желания… Это время я не живу, а претерпеваю.

Конечно же, меня тоже завораживают завесы мягко падающего снега, белый пушистый мир, оснеженные кроны, превращающие скелеты спящих деревьев в неисчерпаемо разнообразные гравюры. Приводит в восторг и неизменно поднимает настроение веселая вакханалия метелей, когда над огромными тучами белой мошкары глумится улюлюкающий ветер, швыряя их влево и вправо, сталкивая, смешивая, разрывая в клочья и разделяя, чтобы через секунду схлестнуть вновь. Уют и тепло дома под заоконный стон непогоды становятся по-отечески оберегающими и как-то по-особенному мягкими.

Но это разовые эпизоды зимы. В целом же – в это самое время тысячи птиц гибнут от морозов и голода; не нашедшие приюта бездомные собаки пытаются согреться на снегу, свернувшись в тугой клубок; где-то в лесу воют измученные бескормицей волки… и я мерзну и вою вместе с ними…

А простуды, вирусы, болезни детей…

Хворое время, нудное, темное… И в наших широтах очень уж долгое!

Однако в последние годы, вместе с унылым возрастанием цифры, иллюстрирующей возраст, моя хроническая нелюбовь к зиме заметно присмирела. Во-первых, это время стало проноситься так же быстро, как и другая – не зимняя – половина года, – только свист в ушах от мелькающих дней. Во-вторых, не надо ухаживать за садом – огромный кусок забот отложен до весны!

И наконец – длинные зимние выходные! Время блаженной лени и восхитительной неги! Новый год встретили, дети-внуки уехали: у них елки, спектакли, насыщенные каникулы… Дом еще сохраняет результат предновогодней уборки, холодильник пока не совсем пуст, сад спит! По телевизору сплошной чередой идут старые советские фильмы и уютные новогодние киношки, знакомые до последнего кадра. Закутавшись в пушистый плед, их можно с гарантированным удовольствием смотреть вполглаза и чистить мандаринки. Можно развалиться на диване с вязанием или книгой, а то и просто дремать, деля лежбище с парочкой котиков и собакой.

Могут приехать друзья, которых я всегда рада видеть и для встречи с которыми нет необходимости метать на стол, внедряться в смокинги, рисовать лицо: ни им, ни мне этого не нужно… Хорошо, если есть обед, бутылочка вина, сладкая вкусняшка… И будут разговоры глаза в глаза, которых никогда не заменит телефонная болтовня…

Я всегда очень жду этих выходных, с ужасом наблюдая, как в сетях и прессе год от года множатся призывы урезать этот подарок судьбы!

Однако я уже и не помню, когда мне в последний раз удалось провести это время так, как грезилось задолго до его наступления. Каждый раз случаются какие-то ненужные мне события, которые скукоживают этот честно заработанный рай! Болезни, непонятно откуда взявшиеся срочные дела, незваные гости и тому подобное…

Вот и сейчас вместо того, чтобы уткнуться в книги недавно открытого для себя автора – какая удача! – и начитаться всласть, я, мчусь по дамбе, пересекая залив, стремясь с его южного берега на северный – в поселок Приветино, в загородный дом любимой подруги, которая умоляла разделить с ней тоскливую участь проведения ненужного ей торжества по поводу ее собственного юбилея, случившегося еще полгода назад.

Тут необходимо кое-что разъяснить и рассказать о семье Гревских, из-за которой, в сущности, я и вынуждена была прервать упоительную беззаботность долгожданных зимних выходных.

Доставшуюся мне судьбу назвать безмятежной можно только с львиной долей злорадной иронии. Болезни, потери родных, бытовые потрясения самых высоких баллов доставались мне с завидной регулярностью каждые несколько лет. Всякий раз, еле выживая, я зализывала раны и пыталась ползти дальше, постепенно налаживая новую жизнь. Но жаловаться не приходится – мне досталось немало и драгоценных даров. Один из них – это мои друзья. Они моя опора, мои тылы, мои собеседники и утешители. Не раз благодаря их благоразумию и поддержке мне удавалось выйти живой из очередной турбулентности.

Две мои подруги живут в других странах, и жизнь их заслуживает отдельных рассказов, которые – уверена – были бы небезынтересны. Еще одна подруга, Верочка Голубева1, с которой мы знакомы со студенческой скамьи и с которой вместе пройдено немало жизненных перипетий, – это мой ближайший форпост, укрепленный пункт защиты и опоры. А к Рите Даниловой – своей бывшей соседке, c которой мы провели все детство, – я и спешу сейчас на подкрепление в ее загородный дом.

Детей у Риты нет… не сложилось. Но она, взрастив в себе безмерное чувство ответственности за всех и вся, никогда не страдала от недостатка объектов для своих забот: помогала друзьям в их жизненных неурядицах, лечила и пристраивала бездомных животных, поддерживала слабую здоровьем сестру… После смерти сестры она забрала ее детей, легко договорившись с их отцом, давно, впрочем, покинувшим семью. Сейчас племянница Маша заканчивала университет, а уже отучившегося Митю активно привлекают к небольшому семейному бизнесу.

Рита с мужем, племянниками и престарелой матушкой уже давно обосновалась в Приветино. Ее мама, Ольга Платоновна, известная в свое время врач-кардиолог, сейчас пребывала в самом печальном состоянии, требующем круглосуточного внимания и близких, и сиделки. Она все реже узнавала дочь и стремительно слабела физически.

Именно через Ольгу Платоновну семья Риты когда-то очень сблизилась с семьей Гревских. Познакомились они там же, в Приветино: государственная дача, предоставленная главе семьи, ученому-филологу, академику Игорю Сергеевичу Гревскому, расположена в нескольких минутах ходьбы от дома Риты.

Я ничего не знала об Игоре Сергеевиче до знакомства его семьи с семьей Риты помимо того, что во всеядной молодости читала популярные труды его отца, Сергея Гревского, также известного филолога, специалиста по древнерусской литературе. Игорь Сергеевич продолжил дело родителя и сам добился немалых успехов.

Когда Гревские сблизились с семьей моей подруги, я порадовалась за Даниловых, что в их окружении появился такой необычный, талантливый человек. Но академик был необщителен, сух, холоден, отстранён и погружен только в свою работу. Семья Риты видит его редко, но знает, что он существует, чего всем вполне довольно.

Игорь Сергеевич уже очень пожилой человек; женился он поздно, в ежедневные дела семьи и детей вникал мало. О быте и детях – в семье есть старший сын Вениамин и младшая дочь Валерия – заботится его жена, Изольда Альбертовна Гревская. Стоит отметить, что все эти заботы поддерживались и облегчались незаурядным материальным благополучием, которое обеспечивал академик.

Изольда Альбертовна значительно моложе своего мужа, она бывшая драматическая актриса – но актерская судьба у нее не сложилась; поэтому она не хотела, чтобы дети увлеклись драматическим искусством и повторили ее путь. Но при этом она старалась, чтобы творческое развитие они все-таки получили, и уделяла много внимания их музыкальному образованию. С Вениамином эти заботы были недурно вознаграждены – он делал серьезные успехи; однако – к ужасу матери – в конце концов выбрал карьеру военного. Окончив училище, теперь он служил в части, расположенной довольно далеко от Приветино, и дома появлялся нечасто. Дочь же, хотя и закончила музыкальную школу по классу скрипки, против воли Альбертовны пошла все-таки по драматической стезе: Валерия училась в театральном.

Именно Изольда Альбертовна Гревская, обладающая необыкновенным умением в радиусе ста и более километров находить нужных ей людей, сама отыскала Ольгу Платоновну и обратилась к ней за помощью в то время, когда ту еще не сломил печальный недуг: слабое сердце Игоря Сергеевича требовало неустанной заботы, а жизнь за городом ограничивала оперативный контроль за его состоянием. И Ольга Платоновна, будучи уже давно на пенсии, не cмогла отказать Изольде Альбертовне в такой вроде бы малости, как регулярное наблюдение за ее мужем… и малость эта включала снятие кардиограмм домашним кардиографом, корректировку схем принимаемых препаратов, направления на более серьезные обследования и прочая и прочая… Кроме того, через некоторое время выяснилось, что Ольга Платоновна какая-то многоюродная родственница матери Альбертовны. Седьмая вода на киселе, конечно, но все же… родня. Таким вот образом семья Риты тесно сблизилась с семьей Гревских и особенно с Изольдой Альбертовной.

Какой уж та была актрисой, никто из нас не знал: она давно оставила актёрскую карьеру… но ей как воздух нужна была театрально-тусовочная жизнь со всеми этими банкетами после спектаклей, сплетнями и скандалами; гримерами и костюмерами, которые когда-то крутились вокруг нашей героини; дележкой ролей, высокопарной болтовней, поклонниками; букетами, томно принимаемыми с усталой милой улыбкой; внимательными подсчетами чужих букетов – и как знать, с чем еще?

Благодаря сохранившемуся кругу знакомств отголоски этой жизни докатывались до нее и сейчас – однако этого было катастрофически мало, посему Изольда Альбертовна всю оставшуюся часть добирала из своего ближайшего окружения. Между тем Вениамин был постоянно «в строю», как выражалась Альбертовна; дочь Лера давно научилась отстраняться; поэтому бывшая актриса всю нерастраченную организационную мощь по поддержанию светской жизни обрушила на своих новых знакомых. Мужу Риты, Вадиму, человеку занято́му, плотно погруженному в работу, было не до развлечений; Ольге Платоновне поддерживать общение было тяжеловато, а вскоре уже и невозможно; а вот Риту втягивали в светскую жизнь по полной программе… Не будучи заядлой театралкой, она тем не менее посещала все те концерты и спектакли, на которые настоятельно рекомендовала сходить Изольда Альбертовна: «Это очень влиятельный режиссер! Он очень хорошо ко мне относится, и вы должны обязательно посмотреть его новый проект… Возможно, он мог бы быть очень полезен Лере после окончания курса…»

Конечно, желания посмотреть интересный спектакль Рите было не занимать; но вот с билетами дело обстояло сложнее… «За три дня до спектакля вы позвоните вот по этому номеру Веронике Карловне, она должна отложить вам два билета! – торжественно объявляла Изольда Альбертовна. – Это только для своих, и они обойдутся вам вдвое дешевле!» Однако Вероника Карловна почему-то недоуменно отвечала, что билетов на эту фамилию никто не заказывал, Изольду Альбертовну вспоминала с трудом, и Рите приходилось смущенно извиняться и оправдываться, что, видимо, произошла ошибка.

«Ах, дорогая, я совсем забыла ей позвонить! – как ни в чем не бывало восклицала Изольда Альбертовна. – Но какова эта старая курица, вы подумайте! Она, видите ли, меня не помнит! Но вы не расстраивайтесь, дорогая, я немедленно позвоню Ольге Абрамовне, она все для меня сделает!»

«Да я просто куплю билеты в кассе», – пыталась отвертеться Рита: она не любила непредсказуемости мест в зале, которую допускали билеты, отложенные для своих.

«Ну как можно! Вы же теперь своя! Вам положено со скидкой!» – настаивала бывшая актриса.