В общем, юный дон Педро был закоренелым, матерым ходоком по подземельям и тайным тропам. Но Херо всякий раз пробирал озноб, когда он слышал, как закрываются двери, или когда во мгле терялся последний лучик света. Вздрогнул дон Педро и на этот раз. Но честь благородного дворянина звала вперед: к новым победам и свершениям.
– Ура-а-а!!! – не нашел ничего умнее, как завопить во всю глотку Херо, так, на всякий случай: вдруг кругом затаились враги. И мальчишка помчался сквозь мрак.
Дорогу, естественно, Херо толком не знал, а потому трижды впечатался лбом в стену, семь раз ударил коленями по выступающим камням, девять раз упал и содрал кожу с локтей и ладоней. Тьфу, прямо как маленький. Обидно.
В синяках Херо ходил лет до десяти, а это было так давно! Сейчас Херо жутко взрослый и очень важный, ему даже девочки уже нравились. Не все конечно. С ними и в «войнушку» не поиграть. Впрочем, в 13 лет носиться с деревянными шпагами – фу-у-у, позорище! Но еще хуже возиться с куклами. Девчонки, слава богам, как-то слегка подросли, стали немного другими: красятся, пудрятся, нос задирают, словно знают что-то очень важное. Ну, да боги с ними, с девчонками.
Все! Прибежал. Уф! Никто не напал.
Херо остановился, задержал дыхание и окончательно перестал думать о девчонках. Пусть себе задаются. У него, у Херо, есть целое графство, а сейчас он раскрывает важное государственное преступление. Ха, это мальчишкам даже не снилось! Сейчас он, Херо, все расскажет отцу, бандита поймают и все узнают, какой дон Педро мужественный и отважный.
Херо вновь приложился лбом, прошептал очередной выдуманный самим же пароль: «Ни рогов, ни копыт», и шагнул из темноты.
Мальчик оказался в подсобной комнатушке, что граничила с рабочим кабинетом отца. Здесь валялись книги, пергаментные свитки, старая графская печать, геральдические эскизы. В общем, весь тот хлам, что уже и не нужен, и выбросить жалко.
Опля! На красном бархатном кресле, закинув ногу на ногу, сидел тот самый вислоносый гость. Кожа его приобрела нормальный оттенок: возможно, зеленым этот красавец был не от злости, а от смены климата.
– Здравствуй, здравствуй, Херо мордастый! – радостно оскалился незнакомец. – Давненько я тут тебя поджидаю.
– Врешь! – не выдержал дон Педро. – Ты только что сел: я видел, как ты по лестнице поднимался!
– Велик и могуч Костосломский язык. – покачал головою пришелец. – Вместо слова «врешь» благородному идальго следует употреблять сочетания типа: «Позволю себе усомниться в правдивости ваших слов». Или что-то вроде этого. Эх, и чему вас нынче в школе учат?
– У нас каникулы. – привычно огрызнулся Херо. – Имею право говорить, что думаю.
– Может быть. Всё может быть. – снова покачал головою гость. – Давай познакомимся, раз уж мы так случайно встретились. Меня зовут Уркесюк. Я очень красивый, а главное – умный до безобразия. А сколько женских сердец разбилось у моих ног, ты себе даже не представляешь!
– Оно и видно. – буркнул Херо. – Оттого все лапы шерстью и поросли.
Уркесюк торопливо одернул задравшуюся штанину, позеленел и прошипел:
– Не смей грубить старшим!
– А ты не смей орать на будущего графа Хренжуйского!
Гость вскочил с кресла, но тут же сел обратно. Судя по тому, как пальцы незнакомца сжались на подлокотниках сидения, было видно, что этот Уркесюк с трудом сдерживает шквал ураганных мыслей и весьма нелестных слов.
