— О, святейшие печати, — я грохнулась на пол. — Она ужасна!
— Любимая, — Сальваторе пустил слезу в голос, — я так мало успел…
— О, мой Торе…
— П-п-пристрелите её, — захлёбывалась наблюдательница. — У вас ведь есть оружие!
— Не могу, — Ловчий почти рыдал.
— Почему? — на глазах Мими выступили слёзы.
— Мне страшно, — синьор Сальваторе картинно вытаращил глаза, подбородок задрожал. — Я сейчас обделаюсь.
— Амэно, прошу…
— Нет-нет-нет! — я часто задышала вместе с леденящим кровь воплем «ведьмы». — И не просите!
Дверь дилижанса медленно раскрылась, и в порог вцепились перепачканные грязью скрюченные пальцы Рома. Сам лекарь продолжал издавать поразительно мерзкие звуки, прячась под каретой. Зрелище не для слабонервных, особенно если не знать, чьи руки терзают пол. Мими рванула на улицу со скоростью ураганного ветра, оттоптав каблуками пальцы Тора.
— Ненормальная! — он с обидой потёр пострадавшие конечности.
— Друг, ты проиграл, — Ромео вылез из-под дилижанса и с улыбкой посмотрел вслед убегавшей наблюдательнице. Миниатюрная попа синьорины мелькала в высокой сухой траве.
— Надо бы поймать.
— Надо так надо, — лекарь тряхнул грязными руками и зашагал к обочине. — Мими, постойте! Это всего лишь шутка! Синьорина Эспозито-о-о!
— И во что ты меня впутал? — хлопнула любимого по плечу, еле сдерживая улыбку.
— В одно из лучших развлечений — на спор пугать глупеньких девчонок из инквизиции, — он обнял меня за талию и прижал к себе.— Испугается — победа Рома, не испугается — моя взяла.
— И ты продул, — я подставила лицо поцелуям. — Как ты мог?
— Что поделать, — вздохнул Торе, — удача любит этого паршивца, — он явно остался доволен финалом.
Потеряв шляпку и часть достоинства, синьорина Эспозито перестала выглядеть идеально. Отдышавшись, она попыталась вернуться к холодному образу язвы-всезнайки, но пролетела. Мужчины хрюкали в кулаки и прятали улыбки за раскаяньем. Наобещав гору неприятностей, женщина скрылась в дилижансе, громко хлопнув дверью.
— Горячая штучка, — Ромео поцеловал щепоть, совсем как повар на его кухне.
***
Инквизиторская стоянка в лесу больше походила на постоялый двор: расчищенное место для костра, добротно сколоченный стол, обтёсанные брёвна вместо скамеек и лежаки для сна под навесом. Журчание речки неподалёку и целое море звёзд над головой — прекрасная ночь. Служащие святейшей инквизиции знают толк в комфорте. Я понемногу отходила от роскоши Польнео, привыкая к дорожному минимализму. Хотя какой тут минимализм? Торе захватил с собой почти всё, чтобы в пути чувствовать себя как дома.
Синьорина Эспозито высунула сонную мордашку из дилижанса, когда ужин на столе только и ждал, пока мы на него набросимся. Есть хотелось невыносимо. Я бы предпочла остаться единственной синьориной в обществе очаровательных мужчин, но Мими разорвала мои надежды в клочья. Наблюдательница пришла в себя, навела красоту и вернула прежнюю холодность на мраморное личико.
— Добрый вечер, — она сдержанно улыбнулась и присела рядом с Ромео.
— Вижу, вы уже не обижены, синьорина Эспозито, — Ром протянул женщине кусок вяленого мяса на белом хлебе. — Простите нас, шутка не удалась.
— Почему не удалась? — карие глаза лекаря и наблюдательницы встретились. — Удалась.
Синьор Ландольфи растерянно замер, да и мы с Торе не поняли смены настроения Мими. Неужели несколько часов сна способны подарить этой кукле чувство юмора? Кажется, кроме едкого сарказма ей ничего не знакомо. Наблюдательница, не обращая внимания на наши обескураженные лица, потянулась за вином и сыром.
