– Бимка тоже почти человек, – не соглашаюсь я. – Воспитанный вон какой, никому ведь не мешает.
Повариха вздыхает, качая головой:
– Смотри, Глеб, придёт новый повар и запретит тебе употреблять пищу в компании пса!
– Хорошо, что это случится ещё ой, как нескоро! – парирую в ответ, и Марья Андреевна осекается:
– Да вообще-то, Глеб, я до конца недели дорабатываю, к дочке уезжаю. Всё, хватит, наработалась.
– На кого же вы нас бросаете? – спрашиваю я. Бимо недовольно тявкает, и повариха резво подхватывает салфеткой котлету и устраивает перед ним. Бимка принюхивается и начинает надкусывать лакомство, и женщина говорит мне:
– Ну вот, Глеб, найдут рано или поздно нового повара. А новая метла, сам знаешь…
– Да, – протягиваю я. – Дела…
Беру поднос и занимаю отдельный стол. Поднимаю Бимо вместе с его котлетой на стул и смотрю по сторонам, пока не натыкаюсь взглядом на Марину, оператора и радиста нашего отряда.
Заметив меня, женщина примерно моих лет подхватывается и занимает место напротив, рядом с Бимо.
– Привет, Глеб! Ну как ты?
– Здравствуй, Марин. Да потихоньку, – пожимаю плечами. – Ну, а ты как?
– Как-как? Работа, дом, работа. – вздыхает она. – У нас иначе не бывает.
– Это точно, – вежливо поддакиваю ей.
Игнорирую откровенно просящий взгляд голодной до мужского внимания бабы. Здесь я ей точно не помощник, хотя сводничеством занимается весь отряд. Как у них всё просто: она вдова, я вдовец, работаем в одной смене. Можно было бы и перестать выёживаться, съехаться с одинокой женщиной, и она ведь совсем не против. Да только никак им в толк не взять, что мне этого всего не нужно. Нельзя жить с нелюбимыми. Это не заканчивается ничем хорошим.
– Слышал уже, что Минский затеял ремонт клуба? Хочет к новому году успеть, дискотека будет, представляешь?
– Да, хорошая новость. Хоть какой-то досуг появится в посёлке, – усмехаюсь я.
– Так может, сходим вместе посмотреть? – цепляется она за возможность, и я торопливо пресекаю:
– Марин, я не любитель всяких мероприятий, извини, компанию не составлю.
Некоторое время мы едим без лишних разговоров. Бимо спрыгивает со стула и бродит между столами в надежде, что добрые люди его угостят чем-то вкусненьким. Я усерднее работаю ложкой, пока тётя Маша не осерчала окончательно. Уже собираюсь распрощаться с Мариной, как она говорит:
– Глеб, слышал? Птичку твою никто так и не ищет! Представляешь? Вот так жил человек в окружении людей, а в беду попала, так даже и помочь некому! И куда она теперь подастся? Небось в социальный приют заберут…
– Так поговори с Аркашей, – удерживая маску равнодушия, предлагаю ей. Знаю, что Марина добрая, сердобольная женщина, самая отверженная альтруистка. Не упустит возможности помочь человеку, особенно, имея на то все рычаги. – Марья Андреевна наша увольняется, кто работать будет? Можно пристроить пока эту птичку, а там, глядишь, или сама вспомнит, кто она, или родственники объявятся.
– Думаешь? – с сомнением спрашивает она.
– Конечно, – отмахиваюсь я. – Убьём одним выстрелом двух зайцев. Уж не совсем она, наверное, безрукая, а здесь не мишленовский ресторан.
– И то верно, – вздыхает женщина. – Поговорю с Аркадием сегодня же.
Я пожимаю плечами, словно мне всё равно, но гора спадает с плеч. Хотя бы тут не придётся врать и изворачиваться, не нужно искать причину, почему Ладу нужно забрать в посёлок. Сама того не ведая, Марина оказывает мне огромную услугу.
