7 августа. Понедельник. Хотя понедельник не день моего доклада, однако же я получил с вечера приказание приехать в Царское Село вместе с Гирсом и Лесовским. Поводом к этому совещанию послужили некоторые полученные вчера телеграммы. Между прочим князь Лобанов сообщает, что турки просят продлить назначенный государем срок очищения Батума хотя бы на 10 дней, то есть до 25 августа. Решено согласиться на эту отсрочку, которая и нам доставляет более времени, чтобы принять меры на случай, если вступление войск в Батум встретит вооруженное сопротивление. В этих видах делаются распоряжения об отправлении из Николаева к берегам Аджарии двух вооруженных пароходов.
После совещания у государя мы с Лесовским и флигель-адъютантом Барановым сочинили инструкцию командиру этой импровизированной эскадры, а с Гирсом проектировали несколько телеграмм, как по вопросу о Батуме, так и о передаче пленных турок. Этот последний вопрос очень интересует Порту, но до сих пор не может уладиться.
8 августа. Вторник. Сегодня доклад мой был частью в Царском Селе, частью – в вагоне на пути из Царского в Петербург. Государь приезжал сюда на погребальную церемонию покойного Мезенцова. Стечение народа было большое. Происшествие 4 августа возбудило в публике сильное негодование. В III Отделении говорят, будто напали на след преступника [но это еще сомнительно]. Замещение должности шефа жандармов всё не решено: государь предлагал это место графу Баранову (Эдуарду Трофимовичу), который, однако же, уклоняется.
Прямо с погребальной церемонии все министры съехались в Зимний дворец в заседание Совета министров. Предметом совещания были опять меры против дерзких попыток тайного революционного кружка. Прочитали протокол совещания, бывшего у меня 28 июля, потом Валуевым прочитана лично им составленная записка; затем записка, поданная за двойной подписью Макова и Селиверстова (управляющего Министерством внутренних дел и исправляющего должность шефа жандармов); наконец, предложение министра юстиции Набокова. Всё изложенное в этих четырех записках было одобрено государем, несмотря на то, что некоторые из затронутых вопросов возбудили продолжительные и горячие прения. Отличился в них преимущественно Валуев, который с несвойственной ему резкостью опрокинулся на нового министра финансов Грейга. Министр юстиции защищал прокуратуру, но произвел довольно жалкий эффект. В конце концов предположен целый ряд разнородных мер; но кто и как выполнит их – это еще вопрос впереди.
В нынешнем нашем заседании удивляло многих присутствие графа Баранова и генерал-майора Черевина; кроме наследника и меня, никто не мог объяснить себе, по какому поводу эти лица тут находились.
Я продолжаю получать анонимные предостережения и угрозы. Сегодня адъютант мой Чичерин принес полученное им такое же письмо. Из III Отделения дали знать, что вчера во время панихиды по Мезенцове какой-то подозрительный человек у подъезда выспрашивал, который из проходивших генералов военный министр. Этого же человека заметили и сегодня суетившимся на пути государя от станции железной дороги к дому III Отделения, так что наконец его арестовали.
Тяжелое чувство испытываешь в этой атмосфере, как бы пропитанной миазмами тайных замыслов и преступных попыток подпольной шайки невидимых врагов общества, посягающих не только на нынешние государственные порядки, но на весь общественный и даже семейный строй. До сих пор еще не выяснено вполне: есть ли эта шайка – доморощенное проявление крайних политических учений, доведенных до фанатизма и абсурда, или тут действуют органы внешней, интернациональной организации. Во всяком случае, нет сомнения, что наши домашние злоумышленники находятся в тесной связи с заграничными руководителями.
