Дневник Динозавра - страница 4

Верить и славить Бога;

Верить, что Иисус создал тебя таким в соответствии со своим планом;

Не можешь решить свою проблему, стань решением для чужих.

Отринув свою боль и утрату, найти другого человека, а потом попытаться облегчить боль этого человека по Нику Вуйчичу, лучший способ для человека неспособного зажечь в своей груди огонь любви, это возможность облегчить боль другого человека. Это не годится Ник. По-моему это чистой воды мазохизм, это совершенно не годится.

По-человечески тебя понимаю Ник, в старших классах ты не любил выступать перед христианскими группами, потому что не хотел превращаться в ребёнка – инвалида – проповедника.

Впрочем, вернусь к слову «инвалид», позаимствовано в русский язык в первой половине XVIII в., посему получается, что и в остальные языки от французского «invalide» которое в свою очередь восходит к латинскому «invalidus», с помощью отрицательного префикса «in» и прилагательного «validus» (сильный, крепкий, здоровый), получаем слово «бессильный». Ранее, на Руси таких людей называли «юродивыми», «каликами перехожими», не реже употреблялось прилагательное «блаженный», чаще всего у таких людей присутствовали какие-либо физические отклонения, но назвать эти слова полными синонимами нельзя, то есть, эти люди не всегда были «инвалидами». Человек «блаженный» в христианской церкви особый лик святых, блажен тот в широком смысле этого слова «всякий, кто наслаждается видением Бога и общается с Ним (блаженное видение)». Так вышло, что на Руси «блаженные» были «юродивыми» и наоборот. Человек «блаженный», глуповатый идиот, «не от мира сего», в высшей мере счастливый человек, «божий» человек. Такие люди обычно бродяжничали, влачили нищенское существование, кормились на паперти, подаяниями от добрых людей.

Лично для меня твоя нелюбовь к выступлениям говорит о многом. Постараюсь в «двух словах», через несколько лет после моей травмы мне предложили заниматься спортом, а именно карате, нельзя сказать «паралимпийским» спортом, но всё же. На тот момент, я рассуждал, что кто угодно, но я, в «цирке уродов» участвовать, не намерен. Шли годы, я взрослел, может, вместе со мной взрослела моя интерпретация реальности, что называется, я сменил «отношение». Перешел от контроля ситуации надо мной, к контролю самой ситуации. О чем, ты и говоришь в своей книжеце. На деле, переступить через этот барьер было немыслимо трудно. Я не лукавлю, когда утверждаю, что понимаю тебя и твою боль, нет ничего предосудительного в том, что ты решил стать проповедником, по-моему, это единственно правильное твоё решение.

Другое дело твои книги, выражаясь словами классика, – «я отказываю в сочувствии ранам, выставленным напоказ». У меня не сходится в голове, я не могу поверить даже и полуслова из твоей книги о пути к счастью. Из ребёнка – инвалида – проповедника ты умудрился стать писателем и бизнесменом, используя только собственное горе и гнев, ты преуспел друг мой. Я не верю, что прошла боль и гнев, может поугасла, ты просто научился с этим жить, в прочем, как и все мы в этом клубе. Старые раны никогда не заживают.

Но не в этом суть, вернемся к Богу и моему суеверию. Более всего в этой связи, мне понравился пример про мальчика в Камбодже, который целый день ждал тебя на улице под палящим солнцем, сидя на земле под роем мух, на голове у него была большая рана, на глазу бельмо и в довершение этой душераздирающей картины, от него ужасно пахло. Наконец, он подошел к твоему креслу и прижался своей головкой к твоей щеке, чтобы приласкать тебя. Ты был так тронут и растроган, что слезы брызнули у тебя из глаз. Было, похоже, что ребенок ничего не ел несколько дней до встречи с тобой, в его взгляде тебе показалось, что он понимает твои страдания. Ты попросил организаторов «что-нибудь» сделать для него и тебе пообещали его накормить и позаботиться. Тебя не смутило, что накормить и обработать рану ребенка можно было и раньше, избегая встречи с тобой. Что же до боли в его глазах, вынужден считать, что возможно это обычный голод. А, ты был его единственной надеждой поесть сегодня.