Вдруг услышала, как Никита рассказывает о ее отношениях с мамой, шутит, сравнивает с крысами в одной клетке, где каждая только и мечтает, чтобы другая подохла. Он и раньше в кругу своих друзей, бывало, легко обсмеивал ее привычки, страхи и мечты. Но в этот раз это выглядело совсем жестоко, к тому же приплел и мать. Его друзья ее даже в глаза не видели.
Она налетела на него:
– Перестань нести чушь.
– А что, неправду, что ли, говорю? Вы с мамой в гробу друг друга бы увидели с превеликим удовольствием.
– Она моя семья, и ребят это вообще не касается.
Гости потупили глаза. Неприятно видеть чужие домашние раздоры.
Никита отреагировал необычно зло:
– Твоя семья – это я. Я вытащил тебя из слез, соплей и нищеты, из комнатушки в хрущевке твоей матери. У тебя даже кроватки для дочки не было, пока в эту квартиру не переехала. И я буду здесь, в своем доме, говорить своим друзьям то, что считаю нужным, и темы, чтобы посмеяться, буду выбирать, какие мне нравятся. Поняла?
Она молча отступила на уединенную территорию кухни.
Гости не задержались после такого скандала и друг за другом попрощались. Даша недолго расстраивалась из-за потери внезапно уведенных за руки партнеров по играм и скрылась в своей комнате, не требуя внимания. В отличие от матери, ей было достаточно своего общества. Мария загрузила посудомоечную машину и ушла в спальню, презренно сохраняя молчание. Никита, лежа на диване, смотрел телевизор. Но уже минут через пятнадцать он предстал перед ней и начал ее лапать, как будто ничего не произошло час назад.
– Отвали, – прошипела Маша.
Никита молча сжал ее еще крепче, просунул руку под платье, пытаясь дотянуться до застежек бюстгальтера.
– Убери свои лапы, – уже грознее произнесла она.
– Заткнись.
Он повалил ее на кровать. Она попыталась высвободиться, но все еще не серьезно.
– Я закричу ведь.
– Лучше молчи. Напугаешь дочь.
Никита грубо развернул ее к себе спиной, задрал платье и стащил трусы. Она смирилась и тупо ждала, когда он кончит. То, что она не билась как тигрица, не означает, что в этот раз она была согласна. Она покорилась его силе. И даже не физической. Маша защищала свою наконец-то устоявшуюся жизнь, благополучие дочурки, да и их брак, наконец! Кто-то же должен за него отвечать.
Каким-то образом она забыла тот случай. И только пример Кристины заставил вспомнить то унижение.
9 марта
С самого утра позвонила Елизавета Петровна. Она была возбуждена. Ей сообщили, что позавчера напали еще на одну девушку. У нее оказался перочинный нож, и она смогла им как-то воспользоваться, может быть, даже порезать нападавшего и убежать. И сейчас дает показания. Это был молодой парень. Встретились на сайте знакомств. Уже составляют фоторобот. Вся милиция поднята на ноги. У них наконец-то появились реальные зацепки.
Я тактично промолчала насчет Алисы. Ведь если предположить, что этот тип напал и на нее, то шансов на спасение почти не осталось. Но я рада была за девчонку, да и хоть какую-то информацию после месячного затишья было здорово получить.
Вчерашняя история не выходила у меня из головы. Я крутила гадкую сцену. Что бы было, если бы я просто чудом не вырвалась из номера? Я была беззащитна. А если бы на месте Кости оказался настоящий маньяк? Мне бы точно несдобровать. После занятий, проветриваясь по рынку на улице Вайнера, я вдруг увидела прилавок с ножами. Никогда не обращала на него внимания, но мрачные размышления и рассказ мамы Алисы про удачную самооборону натолкнули меня на мысль, что неплохо бы иметь при себе хоть какое-то оружие.
