Дневник леди Евы - страница 10

Семейка коз, куры, пара свиней – все это было в ведении Мэй. Активно помогали дети; кроме Джо, которому недавно исполнилось шестнадцать лет (постоянная работа в кузнице сделала его крупным и мускулистым, отчего он казался старше), была еще Хильда, тринадцати лет от роду, она считалась главной женщиной после матери, затем по возрасту шла восьмилетняя Джен, и, наконец, шестилетний Дрю. Заняты были все. Глэдис старалась не отставать. Работа ей не очень нравилась. Хоть она выросла в загородном доме, сельская жизнь была ей незнакома. Но она старалась хоть чем-то помочь. Одевались в просторные рубахи: котта – широкая рубаха с узкими рукавами и сюрко – такая же рубаха, только еще более широкая и рукава пошире, да пошита из более плотной ткани. Все прихватывалось поясом. Одежда женщин мало отличалась от одежды мужчин по крою, мужская была покороче – максимум до колена. Дополняли наряд суконные или льняные шоссы и башмаки из грубой кожи. С непривычки Глэдис было холодно в этой одежде, но Мэй и дети порой одевались еще легче и, кажется, не испытывали никаких неудобств.

В воскресенье Мэй настояла, чтобы Глэдис пошла с семьей в церковь.

– Если не пойдешь, то люди подумают, что ты колдунья. В Уолхалле не любят чужих, – сказала она.

Боб и дети тщательно умылись и надели чистую одежду. В целом она была пошита так же, как и повседневная, но из более тонкого полотна, отделана цветной тесьмой, и пояс к этой одежде полагался более красивый.

Деревенская церковь была очень небольшой и скромной, но каким-то чудом вместила всех прихожан. В церкви священник, отец Эндрю, увидев новое лицо, обратился к Глэдис и мягко, но настойчиво пригласил ее на исповедь. Глэдис никогда не была особенно религиозна, но все вокруг были так серьезны и торжественны, что и она поневоле прониклась общим настроением. Отец Эндрю расспрашивал ее очень подробно о том, кто она и откуда пришла, что случилось с ней. Глэдис пришлось нелегко, но она кое-как выкрутилась, сославшись на то, что недавно подверглась нападению разбойников, что до сих пор нездорова и мысли путаются, но обещала прийти в самое ближайшее время и все рассказать. Но в целом он произвел на Глэдис благоприятное впечатление, хотя и показался чересчур любопытным.

После посещения церкви Глэдис всерьез подумала о том, что можно рассказывать о себе, а что – нет. Она определенно нуждалась в легенде. Правду говорить нельзя – это очевидно. В конце концов девушка придумала сносную, на ее взгляд, историю. Другой важный результат, который Глэдис принесла из церкви, – она наконец определила время, в котором оказалась: начало XIV века! В алтаре у священника лежало законченное письмо, и внизу стояла дата. Глэдис украдкой подсмотрела ее. Цифры были написаны витиеватым почерком, и последние две она не разобрала, не то 26, не то 36. Вот это да! Если бы удалось смыться отсюда с трофеем, ребята были бы очень довольны. Только где они теперь…

Дни текли за днями, похожие один на другой. Повторить попытку самоубийства у Глэдис пока не получалось: она почти никогда не оставалась одна, все время рядом была Мэй или крутился кто-то из детей. К тому же, как только Глэдис начинала думать о новой попытке, снова откуда-то изнутри поднимался ледяной ужас, и девушка опять откладывала мысли о возвращении в долгий ящик. Как ни странно, ей не было настолько плохо, чтобы желание уйти из жизни стало очень сильным. Каждодневная работа была однообразной и тяжелой, но приносила небольшие радости в виде удовлетворения от порядка в доме, наведенного своей рукой, вида живописных гроздей сушеных яблок и груш, в нанизывании которых принимала участие и Глэдис, даже блики солнца на поверхности воды в ведре согревали душу. Странно, что раньше Глэдис не замечала этих маленьких радостей. Наверное, ее слишком многое отвлекало от них там, в ее времени, а здесь не было никаких изощренных развлечений вроде телевизора или компьютера, и красота мира проявлялась ярко и выпукло, практически была частью жизни этих людей. Мэй учила Глэдис шить, а девушка взамен показала хозяйке несколько приемов вышивки, которым ее когда-то обучили в школе, но Мэй они были незнакомы, и женщина с энтузиазмом принялась их осваивать. Вдруг это мирное течение жизни всколыхнул трагический случай.