…Рафаэль сидел за столом, тупо смотря в тарелку с оливками. Сеньора Гортензия, не глядя в сторону двух своих сыновей-оболтусов, с наслаждением расправлялась с зелёной гроздью винограда. В центре стола горела одна единственная свеча, что создавало вокруг полумрак и некоторую таинственность, усиливающуюся от длинных продолговатых теней.
– В чём дело, Рафаэль? – наконец удосужилась спросить сеньора Гортензия, бросив внимательный взгляд на своего юного красивого племянника.
Черноглазый со смуглой кожей и кудрявыми волосами, он напоминал настоящего греческого бога, однако глаза его были всегда грустны и задумчивы, и это не давало почтенной даме покоя. По её мнению юноши в двадцать лет должны быть увлечены куда более привлекательными забавами, чем нудное рисование в мастерской, от которой постоянно несло красками.
– Так в чём же дело? – настойчиво спросила Гортензия, видя, что её племянник вовсе не собирается отвечать.
– Вот в чём дело, матушка. Оказывается, наш братец задумал написать прекрасную мадонну из Сикста, но, увы, не может найти подходящую модель для своего полотна. Каким-то странным образом ему почему-то кажется, что все девушки либо кривы, либо косы, либо вообще уродливы. Наш юный друг ищет совершенство, которого, увы, не существует в природе.
Один из сыновей Гортензии по имени Микеле подмигнул другому, и оба улыбнулись. Сеньора Гортензия оставила виноград и пристально посмотрела на своего племянника. Рафаэль по-прежнему сидел, не шелохнувшись.
– Это правда?
– Да, тётушка.
– Но посмотри вокруг. В Риме столько очаровательных женщин. Неужели ни одна из них не может стать моделью твоей будущей картины?
– Нет.
– Почему? Или ты слеп?
– Не знаю.
Рафаэль удручённо пожал плечами, следя за танцующими огоньками свечей, они будто оживали, чтобы осветить лица присутствующих.
– И какой же грезится тебе эта Мадонна из Сикста? – спросила заинтересовавшаяся предметом разговора сеньора Гортензия.
Рафаэль помолчал немного, затем заговорил так, будто уже видел перед собою Её.
– У неё непременно должны быть голубые глаза чистого небесного цвета, волосы русые с золотым оттенком, словно само Солнце поселилось в них, тонкий стан, чистая кожа и нежный взгляд, каким смотрит Богиня, спускающаяся на Землю.
Сеньора Гортензия вздохнула:
– Увы, у тебя слишком большие запросы, Рафаэль. Но не думаю, что положение твоё так безнадёжно, как говорит Микеле. Завтра вечером твой дядя Фернандо приглашён на званый бал к одному известному городскому магнату Франческо Феллини. Наверняка, в его доме будут красивые женщины со всего Рима, и ты непременно встретишь ту, что ищешь. Во всяком случае, я желаю тебе удачи.
Рафаэль наколол на вилку несколько сочных оливок, но так и не съел их, он всё ещё пребывал в своей задумчивости. Ему так хотелось поверить словам тётушки, несмотря на сомнения. Неужели действительно такое совершенство существует?
…Карнавал у Феллини наскучил Рафаэлю, хотя дядюшка был очень добр. Буйство красок, наряды и высокомерие придворных дам лишь оттолкнули его, здесь он не нашёл ни одной, кто мог бы привлечь его внимание. Дамы видели в нём довольно странного молодого человека с больным воображением, впрочем, они списывали это на избыток таланта. Некоторые даже открыто выражали ему презрение, ибо он отвергал всех, кто нарочито набивался ему для позирования. Рафаэль знал об этом, поэтому он шумному обществу предпочёл уединённый уголок под самыми дубами вместе со старшим кузеном Алехандро. Сад роскошного особняка сеньора Феллини выходил на городскую улицу, и оттуда практически оставаясь незамеченным, можно было наблюдать за поздними прохожими. Алехандро был увлечён оживлённым монологом об университете, Рафаэль слушал его в пол-уха, рассеянно следя за городским пейзажем. Молодая женщина в ярко-голубой накидке, из-под которой выставлялись её длинные золотисто каштановые волосы, с полной корзиной винограда, бросила беглый взгляд на господский дом и медленно зашагала вдоль мощёной улочки. Рафаэль остановил рассказ Алехандро, подошёл к воротам и долго глядел вслед удалявшейся фигурке в синем.
