Животные давно пользуются этим универсальным языком, а мы, люди, несмотря на наше интеллектуальное развитие, не способны. Удивительно, ведь телепатия – врождённое качество.
…Пройдя мимо дремлющего кота, я вдруг уловила его «слова»: «Я хочу пить». Подошла к крану с водой, подставила свои руки, кот внезапно проснулся и начал с жадностью лакать воду с моей ладони. По его виду о том, что он хотел пить, нельзя было догадаться, не пользуясь телепатией. Они лучше понимают друг друга, чем мы – двуногие животные.
Напившись, кот с благодарностью посмотрел на меня и «сказал»: «Спасибо. Вскоре я расскажу тебе о богине всех кошачьих, что помогает нам здесь на Земле. Её зовут Иктар, она пришла из страны зыбучих песков».
«Древний Египет», – поняла я и погладила кота за его ум по бархатной серой шкурке.
…
…Ночью сердце Ивана Семёновича остановилось, и он «вышел из тела». Он увидел его беспомощное, распластанное на потных простынях, и ему стало жаль себя.
«Что со мною?» – в сердцах подумал Иван Семёнович. Он был в невесомости бестелесный, лёгкий с бледной кожей и полуоткрытыми глазами. А затем был свет, и он летел по этой световой дорожке, летел куда-то вдаль, совсем не имея за спиной крыльев. Он видел множество переливающихся оттенков, поразивших взор его мягкостью и необычностью.
Великий Дух улыбался ему – земному человеку Своей тёплой улыбкой, и душа его согрелась. Картина, представившаяся ему, была в точности такой, какой описывала её юродивая Аннушка.
«Боже ж ты мой, какая красота! – подумалось Ивану Семёновичу, – Неужто, живя обычной жизнью, не знал я, не ведал о жизни иной? Неужто когда-нибудь захочу я оставить всё это, обменяв на убогость?»
Далее свет ослепил его, и он забылся. Очнувшись, увидел чьё-то изборождённое морщинами лицо в белом платке с красным крестом, нашитым посередине, уловил тёрпкие запахи камфары и спирта. Серые стены, кровати с серыми одеялами, несколько измождённых людей, лежащих на этих самых кроватях, огромное окно с ветками вербы в саду…
– Где я? – едва слышным голосом выдавил из себя Иван Семёнович.
– В госпитале, барин, – ответило лицо в белом платке.
– Как я попал сюда?
– Ваша экономка обнаружила Вас без сознания и позвала доктора Фельцера. Доктор Фельцер – хороший доктор. Кушайте, барин, сейчас горяченького принесут.
– Зачем… чего ради Вы вытащили меня «оттуда»… – Иван Семёнович сглотнул слюну, ощущая вновь своё слабое больное тело, обмякшее на жёсткой кровати.
Лицо сиделки вытянулось в недоумении, она что-то пробормотала и вскоре ушла. Иван Семёнович с трудом поднялся, сел на кровати, зачерпнул алюминиевую ложку в миску со щами. Пахло кислой капустой и ещё каким-то смрадом. Есть ему совсем не хотелось. Лежавший на соседней кровати толстый человек, похожий на купца третьей гильдии, спал, тяжело храпя, видимо, снилось ему нечто странное. Другой человек представился обедневшим князем Дмитрием Васильевичем Щегловым, он не интересовался ничем кроме курения длинной сигары и пристальным наблюдением за больничным садом.
«Тяжко, мерзко», – подумал Иван Семёнович, откусил хлеб, подул на горячие щи, с трудом проглотил первую порцию больничного варева. Всё ему вспоминалась Аннушка, вспоминались её слёзы сердечные, и душа от этого становилась лёгкой, как будто от груза какого освобождалась. Решил он непременно по выздоровлении побывать в той церквушке (кажется, святого Святителя Иосифа) и побеседовать с юродивой, денег ей дать, чтоб молилась за него, грешного.
