– Спаси её.
Экран погас.
…Рука верного Мистриса ослабла, похолодела. Она держала его за руку, пытаясь вернуть к жизни, но понимала, что с каждым мгновением теряет его, и от осознания этого рыдания захлёстывали её нутро.
– Не уходи, Мистрис, прошу тебя, не уходи. Иначе я никогда не смогу простить себя за свой легкомысленный поступок.
Она прижала к своей груди его холодное тело.
– Прошу тебя.
– Успокойтесь, принцесса, я был Вам хорошим слугой, и думаю, император остался бы доволен мною.
Она сидела на коленях на дне металлической клетки в одном из подземелий, куда астровегитяне уводили пленников. Многие из захваченных работали на рудниках, она прекрасно понимала, что является ценным трофеем, за который можно отхватить приличный куш. Мистрис, верный Мистрис лежал на дне этой же клетки и медленно расставался с жизнью. Откуда-то сверху слышался грохот орудий, и любой непосвящённый знал, что идёт война.
– Скоро Вас освободят, – с трудом выдавил из себя дворецкий, его дыхание становилось хрипящим и прерывистым, всё, что он мог видеть, были слёзы на ясных глазах принцессы Сатилии – самой прекрасной женщины во Вселенной, которую он любил, но всегда боялся даже подумать об этом. Теперь страх ушёл, ибо она была рядом с ним, гладила его по жёстким, как проволока волосам и говорила слова утешения.
– Моя жизнь прошла не зря…
– Что ты, Мистрис, она не прошла и не пройдёт, скоро нас освободят, я вылечу тебя, ты поправишься.
– Моя голова лежит на Ваших коленях. Ради этого я согласился бы умереть тысячу раз… Я прошёл бы сквозь ад, чтобы только почувствовать Ваше тепло.
Она сжала его кисть, пытаясь продолжить его жизнь, но эта жизнь сыпалась, как сухой песок меж пальцев.
– Если ты сейчас умрёшь, я никогда не прощу себе этого.
Несколько горячих слезинок упало на щёку дворецкого, согрев его душу.
– Не умирай, – прошептала Сатилия, трясясь от захватывающих её рыданий, – Прошу тебя, не умирай, нас скоро освободят, и война закончится.
– Да…
Он попытался приподняться, но силы были уже не те, и ему пришлось занять исходное положение.
– Неужели ты действительно любишь меня, неужели Формоза оказалась права?
– Она… она была права, принцесса. Я люблю Вас, любил всегда чутко, осторожно, чтобы Вы ничего не заподозрили. Я пытался дать Вам надёжную защиту и успокоение, я выполнял малейшие Ваши капризы и прихоти. Мне было хорошо, когда Вы искренне смеялись и плохо, когда видел Вас плачущей.
– Я не хочу тебя терять, не умирай.
Мистрис сделал три прерывистых вдоха, заговорил ещё более ослабленным голосом:
– Вы должны кое-что пообещать мне. Я знаю, скоро он освободит Вас, и война будет окончена. Сделайте его счастливым, станьте королевой Земли.
– Почему ты просишь меня об этом?
– Вы любите его, и я вижу, Ваша любовь взаимна.
Сатилия закрыла глаза, на миг представив себе лицо Борислава одиннадцатого, но оттолкнула от себя эти воспоминания прочь. Перед ней лежал умирающий Мистрис, верный заботливый Мистрис, и она теряла его.
– Не проси меня об этом, я никого не хочу видеть рядом с собой кроме тебя.
– Вы лукавите перед своим сердцем, принцесса.
Мистрис попытался изобразить некоторое подобие улыбки на своём всегда спокойном лице.
– Он – мужественный, честный человек, и Вы не должны играть его чувствами.
– Но он играет моими, обнимая на моих глазах земных куртизанок.
– Обнимая их, он видит Вас. Вы – ещё такой ребёнок, если не понимаете этого.
