Бомжиха
Я шла по бульвару. Народу в этот ранний час почти не было. Только навстречу мне двигалось какое-то странное существо: пальто явно с чужого плеча, из-под него торчат спортивные штаны в гармошку. Картину завершали драные перчатки и два больших пакета в руках с пустыми жестяными банками.
Существо было женского пола и двигалось прямо на меня. А, не дойдя пару шагов, громко произнесло, глядя куда-то за меня: «Вы мне должны дать пятьдесят рублей на проезд».
Я остановилась. Как вкопанная.
Не знаю, как там гипнотизируют цыганки, когда люди отдают им последнее. Эта дама средних лет цыганкой не была. Но…
Она говорила с интонацией сверженной большевиками императрицы.
Я открыла сумку, достала кошелек… Все это время она смотрела мимо меня и вдруг хорошо поставленным голосом добавила: «Представляете, в трамвае кошелек украли. Такая неприятность!»
Я уставилась на нее с открытым ртом.
Было ясно, что она давно уже не ездит ни на трамвае, ни на метро – ее туда просто не пустят. А уж о том, чтобы украсть у нее что-то, и речи не могло идти.
Но сказано это было тем же торжественным тоном великосветской дамы.
У меня даже не возникло вопроса – подавать или нет. Такое впечатление я просто обязана была оплатить – ни разу никого подобного не встречала.
К тому же, она почему-то вызывала у меня уважение.
Я протянула ей полтинник, услышала в ответ «Благодарю» и почувствовала себя последней замухрышкой.
А она подняла с земли свои безразмерные пакеты и неспешно пошла дальше по бульвару.
Вещи
Начала пользоваться вещами, которые раньше казались бесполезными – их накопилось великое множество.
Тонкий подсвечник.
Теплый плед с рукавами.
Изящный бокал, оставшийся в единственном экземпляре.
Удобная джинсовая рубашка.
Тетрадь с рецептами бабушки…
Всего так много, что чувствуешь себя невероятно богатой.
Так и есть.
Можно достать красную кружку, подаренную кем-то на Новый год, налить в нее ароматный кофе и наслаждаться.
На кружке – пушистая белая ель и праздничное настроение.
Черное и белое
Шла рано утром по темной еще улице.
Людей нет.
Собак нет.
Вдали где-то машины светят красными глазками.
Дороги перехожу свободно – нет помех в такую рань.
Смотрю налево – грязный рыхлый сугроб на обочине. Не перепрыгнуть.
Смотрю направо – в палисаднике у дома белый снег под деревьями. Красивый, девственно-чистый. Теперь такой только в деревне увидеть можно. А вот, поди ж, здесь лежит.
Как будто разные миры по обеим сторонам тротуара: черный и белый. И можешь выбирать, куда смотреть.
Зимой в каком-то смысле проще. Контрастней. Есть два основных цвета. Огоньки автомобилей и цветные рекламы – не в счет.
И никакие оговорки не сработают, никакие полутона не сгладят впечатления, никакими красками мозги не запудрить. Приходится выбирать либо черное, либо белое. Вариантов нет.
Правда, и устаешь быстро от необходимости постоянного выбора – такого прямого и бескомпромиссного.
Размытости хочется, деталей, подсветки, оправданий и летней витиеватости. Чтобы как-то смысл прикрыть, завуалировать.
Но пока мечтать об этом рановато.
Пока – только черное и белое.
Кофеварка
Вчера я приговорила свою кофеварку. Сережа как раз зашел на кухню, и я ему сказала:
– Все, терпение мое кончилось. Завтра покупаем новую.
Вчера она почему-то выдала кофе меньше, чем я налила в нее воды. Сэкономила по-стариковски.
И это была последняя капля.
До этого я ее жалела и затягивала покупку новой.
