Дневник прожигателя жизни - страница 18

– Я пошел на площадку рядом с домом, а там никого не было…

– Слушай, не делай из меня дурака, – он улыбнулся.

Уверен, Виктор сейчас прикладывает максимум усилий, чтоб не сорваться. Представляю, как подобный разговор проходит у него в кабинете. «Не имей мне мозги!», и молоток падает на запястье допрашиваемого, переламав там все кости.

– Что Вы хотите услышать? – сказал я, понимая, что глаза мои стали влажными.

«Почему я не говорю ему правду?», – спрашивал я сам себя.

«Потому что правда не изменит тебя и окружающий тебя мир!», – таков был ответ.

– Я хочу услышать, как все было на самом деле. – Уже со злостью в голосе говорил он. – Я не собираюсь играть в «вопрос-ответ», когда ты начнешь придумывать всякие отговорки, пока у меня не останется, в какую ложь еще ткнуть тебя. Я никогда не поверю, что ты пошел на площадку и, обнаружив ее пустой, развернулся и отправился домой. Твоя мать сказала, что ты накануне выиграл чемпионат округа. Такие как ты, которые играют каждый день в любое время года, знают столько мест, где можно поиграть, что и пальцев на руке не хватит. Не говори, что кроме той, что на школьном дворе, ты ни одной площадки не знаешь, где сверстники собираются поиграть.

– Я Вам все сказал! – крикнул я. Еще минута, и я разрыдаюсь.

– Слушай, если ты хочешь выгородить кого-то, то это зря. Смотри, что они с тобой сделали! Они тебя поломали, как деревянную игрушку! Этих тварей и людьми назвать нельзя! Когда тебя обнаружили, твое лицо было в засохшей моче!

Так вот что это было, когда я очнулся от воды и чувствовал соленый вкус на губах. Жесть! На меня нассали! Меня сейчас стошнит!

Мне стало очень плохо.

– Пожалуйста, уйдите, – я уже умолял.

– Да пойми ты меня! Ты боишься кого-то? Они сядут! Даже, если не знаешь, кто это, все равно скажи, как было на самом деле. Может, будет за что зацепиться, и мы найдем их! Твоя мама дала мне пару человек и их телефоны, с кем ты обычно играешь, но они говорят, что не выходили из дома в субботу. Директор дала телефоны других игроков школьной команды. Все они говорят, что знают, что тебя избили, но ничего толком сказать не могут, мямлят что-то бестолковое, только вот до одного никак не дозвонюсь – к телефону не подходит, а сам не перезванивает…

– Уходите, – остановил я его монолог, когда из глаз уже текли слезы.

«С кем обычно играешь…», «других игроков школьной команды…» – посыпались вопросы, но я и рта не раскрыл.

Похоже, Виктор понял, что сегодня уж он точно ничего не добьется от меня. Он опустил голову и медленно встал. Еще медленней он шел к двери. Может, ждал, что я его окликну словами «Я все вам расскажу!»? Он схватился за ручку, открыл дверь и повернулся ко мне.

– Ты подумай хорошенько, может, будет чего еще сказать. На днях еще зайду. Поправляйся, Боря.

– Ники.

Он вопросительно взглянул на меня.

– Борис умер. Меня зовут Ники.

Виктор посмотрел себе в ноги, постоял так пять секунд, лишь покачал головой и вышел.

И сразу же, – аллилуйя! – вошла медсестра, спросить все ли нормально, и как я себя чувствую. На мою просьбу дать какое-нибудь обезболивающее ответила, что то, что я принимаю, очень сильно и принимать его, чтоб печень не посадить, нужно строго по графику. Следующий прием только через полтора часа.

Палата, в которой мне придется провести около месяца, представляет собой комнату с одной койкой, причем комната не маленькая – видно, что рассчитана на двоих, а то и на троих человек, но стараниями моего папы она превратилась в одноместную палату. Уборная расположена в самой комнате – унитаз, раковина и душевая кабина. Как-то летом мы поехали с мамой на три недели в подмосковный дом отдыха. Так вот эта палата очень сильно напоминает мне номера в этом доме отдыха. Единственное, но существенное отличие – комната вся белая. Даже туалет-душевая выложена белой плиткой. Да и вместо мягкой приятной кровати спать сейчас приходиться на койке с тонким поролоновым матрасом. Рядом с койкой тумбочка. Еще есть стенной шкаф с проволочными вешалками-плечиками и стул.