Фонтан хитрый, вода льётся промежутками. Можно успеть пробежать, чтобы тебя не облило. Саша выждал момент, схватил меня за руку и потянул, пока воды нет. Я стала упираться, ведь осенью искупаться неохота. А он меня дёрнул и заставил бежать. И мы успели! Дама с мальчиком стояла рядом и улыбалась, глядя на нас.
Потом ходили пить кофе и Саша рассказывал, что родители у него музыканты. В юности ездил на международный конкурс гитаристов, занял второе место и думал делать музыкальную карьеру. Но перезанимался и повредил руку. "Если что-то делать, то надо войти в историю, – объяснял убеждённо. – Музыкой занимаются миллионы, но если не быть первым, то зачем вообще браться?". Короче, музыку он бросил, и я этого не пойму. Надо быть с краешку и не выпячиваться, ведь настоящая сила – не в прямоте. Сила – в невидимости. Пока ты невидим, ты неуязвим, и волен управлять другими. Невидимость – это и есть свобода, это и есть могущество.
Рассказала, что у меня есть друг, служивший в Афгане. Но Саша будто не слышит, всё тараторит про себя любимого. В общем, когда он забросил музыку, то работал на радио. Потом попал во всероссийские СМИ и теперь выпячивает передо мной грудь, тщеславное существо. Но если ты успешен дома, то зачем ехать в Балтию? Для чего бросать семью ради чужой страны? Говорит, что ему угрожали. Но тут что-то не то, ведь журналист – лучший кандидат в шпионы. Впрочем, у русского всё складно: якобы и бандитов к нему в России подсылали, и под арест попадал. Мы шли мимо фонтана, и я поняла, что пора действовать.
– Обожаю русские песни и книги. И ваш президент мне тоже нравится, он нагибает весь мир.
– Да как ты не понимаешь! – Саша горит возмущением. – Наш президент это второй Сталин! А Сталин репрессировал ваш народ. Или он у тебя тоже хороший?
– Нет, что ты. Но стать президентом может не каждый. А ты сам говоришь, что надо быть первым.
– Что ты несёшь? Идёт война с соседней страной! Он страшный человек!
"Трубачёв" хватает за руку грубо и сильно. Молча тащит меня сквозь тёмноту мокрых улиц. Потом, как и вчера, неспешно бредём по набережной. В потемках качается на холодной воде белый кораблик, словно привет из лета. Почему его тут забыли? Всё тут против него, давно позади его время, разбрелись пассажиры и новых не будет. А он стоит у пристани и чего-то ждёт, как я в свои 48 лет.
После дождя река пахнет свежим илом, к каменным парапетам прильнули увядшие камыши. Неподалеку пара уточек скользит против течения и, завидев нас, просительно подплывает. Бедные мои, мне вас нечем угостить. Русский тоже вздыхает: "надо было хлеба в кафе захватить". Из далёких полей на город движется что-то огромное и чёрное, и имя этой громаде – Осень. Я чувствую за спиной её недоброе дыхание. А там не за горами жестокий и равнодушный декабрь.
"В 42 года понимаешь, что счастье состоит в простоте, – говорит Саша, задумчиво глядя на огоньки казино по ту сторону реки. – Выпить чаю вдвоём с любимым человеком, сходить вместе в магазин, посмотреть дома фильм. Самый прочный союз – это не государство, это двое". Просто и вместе с тем глубоко. Широко размахнувшись, русский запускает камешек в реку и тот бесследно исчезает во тьме. Саша говорит, что камень улетел на планету Нибиру, где вечное лето и всегда суббота.
Ну какой из него агент? Может, мы с Альфредом зря тратим время? Хороший мой Саша, как тебя ото всего этого оградить? "От чего оградить?" – русский смотрит в упор, в глазах тревога и беспокойство. Чёрт возьми! Кажется, я что-то сказала. Дурацкая у меня черта: иногда погружаюсь в мысли, куда-то уплываю и на мгновение попадаю в новую реальность, словно отключаясь от этой. Вижу картины и что-то говорю, сама не замечая. Вот же глупая.
