Они жили вместе уже два года, в Наташиной квартире. Оба крепко стоящие на ногах, оба в возрасте за тридцать — по мнению родителей Никиты, самое время завести детей, ну а по мнению Наташи — сначала надо узаконить отношения. К этому все шло. На Новый год Никита сделал предложение, подарил кольцо. Он и раньше дарил украшения, прижимистым никогда не был. А тут расстарался. Нашёл действительно красивое кольцо с настоящим рубином. А сразу после длинных праздничных каникул пришли результаты биопсии.
Он старался. Правда старался. Улыбался и произносил ободряющие слова, но страх и неуверенность читались в каждом его взгляде, в каждой фразе. Он не верил в счастливый финал, ни для их отношений, ни для Наташи.
Сломался он за несколько дней до операции. Наташа видела, что с ним что-то происходит. Но в тот период ей точно было не до чужих переживаний. Со своими бы справиться. Никита молчал, о планах они больше не заговаривали, кольцо на пальце Наташи сигналило алым светом, напоминая, что совсем недавно их самой большой проблемой был выбор меню для будущей свадьбы.
Он помогал собирать вещи для госпитализации, на вопросы не реагировал. По пути в больницу сосредоточенно смотрел на дорогу. Последней каплей послужила небольшая забегаловка на повороте с названием «Раковая». Увидев вывеску, Наташа неожиданно расхохоталась, но смех почти сразу утонул в слезах и перерос в истерику. Никита тоже засмеялся. Ломаный, лающий смех, слишком наигранный, чтобы быть настоящим.
Он съехал на обочину и остановил машину. Перестал смеяться так же резко, как и начал. Не глядя на Наташу, обреченно признался:
— Я не могу. Прости. Не могу. Это слишком.
Наташа молча ждала продолжения. Удивилась, но не сильно, подсознательно ждала этого разговора уже больше недели. Никита сдался раньше неё, и почему-то именно это послужило самой болезненной новостью: он не верил, что у неё есть будущее.
— Ты хочешь расстаться?
Никита повернулся. Нарочно избегая взгляда, стыдливо и пробормотал:
— Не могу. У тебя грудь отрежут. И волос не будет, совсем. Не могу тебя представить такой. Это ужасно.
Наташа хмыкнула.
— Может, и не только грудь. А волосы не самая большая плата за жизнь.
Он шумно выдохнул.
— Прости. Я буду помогать деньгами, если нужно, заберу из больницы, договорюсь с врачами. Но не могу. Вместе. Как раньше не могу.
Наташа опустила взгляд на кольцо, коснулась гладкого ободка.
— Вернуть?
Никита неожиданно разозлился.
— Ну что за глупости! Это подарок. Не нужно ничего возвращать. Ни кольцо, ни другие подарки.
— Хорошо. Когда меня выпишут после операции, тебя, наверное, уже не будет в квартире?
— Наверное.
— Поехали, — Наташа кивнула на дорогу в каком-то заторможенном отупении.
Но Никита не сдвинулся. Помолчал и снова попытался оправдаться:
— Не хочу тебя обманывать. Я не смогу делать вид, что ничего не произошло. Не смогу смотреть на этот шрам, а уж касаться тем более. И волосы…— он с болезненной нежностью провёл по длинным прядям Наташи и тут же отдёрнул руку. — Прости.
Наташа кивнула. Не заплакала, не попросила подумать и не начала умолять. Просто промолчала, даже истеричные слёзы после «Раковой» высохли. Тогда она просто не до конца поняла, что произошло, а может, верила, что Никита передумает и вернётся. Ну не может же человек на полном серьёзе вот так бросить в такой сложный момент? Тем более она не просто коллега или соседка, а любимая женщина. Любимая же? Собирался жениться и детей завести. Да и вообще, жестоко это и малодушно.
