Дневник школьника уездного города N - страница 15

– Конечно. Каждый мужик должен отслужить в армии.

– Молодец, – кивнула женщина.

Часом ранее в кабинете невролога меня спросили о том же:

– В армию собираетесь?

– Собираюсь, – соврал я.

– Вы вообще нормальный? – спросил тогда врач, подняв глаза поверх очков. – Вы у психолога уже были?

У психолога сразу за облаченной в белый халат спиной на всю стену висел плакат с краткой памяткой о признаках, по которым можно выявить психически нездоровых людей. Я так и не понял, была ли это шутка или серьезная инструкция к действию.

На плакате в самом низу маленьким шрифтом в виде сноски под двадцать вторым номером значилось: «Любой психически здоровый человек не хочет идти в армии, вследствие чего автоматически признается годным. Однако безудержное желание послужить своей стране в качестве пушечного мяса не является поводом для отсрочки или признания негодным».

Конечно, в армию я не собирался. У меня с детства плохое зрение. Сейчас уже минус шесть. Помню, до того, как мне подобрали линзы, я ходил без очков – ничего не видел дальше двух метров, но продолжал ходить слепым. В детском саду одного мальчика в очках дразнили «очкарик в жопе шарик». У меня в голове это отложилось на всю жизнь – я боялся, что со мной будет так же. Я не мог надеть очки на людях – ходил по улице почти на ощупь. Я даже номера маршрутки не видел, когда стоял на остановке. Я тормозил ее наугад, подходил рассмотреть номер, и, если он мне не подходил, просто убегал. Так что надеюсь отмазаться по зрению.

После окончания медкомиссии мы все втроем пошли к остановке. Миша жил в деревне, в получасе езды от города. Мы довольно тепло попрощались. Он оказался вполне нормальным парнем. Зря я на него наговаривал. С Виталиком мы проехали пару остановок вместе – он все так же большую часть времени молчал. Потом он вышел из маршрутки. Я поехал дальше. Возвращаться в школу не имело смысла – уроки почти кончились. Да и потом я чувствовал себя смертельно усталым, будто военкомат вытянул из меня все жизненные соки.

Наконец-то наступили долгожданные каникулы. Такое ощущение, словно прошла целая вечность с тех пор, как я учусь в новой школе, хотя миновал только октябрь – это всего два месяца! Старая школа уже почти не вспоминается – кажется, она была в прошлой жизни и будто не совсем в моей.

Вчера, когда прозвенел звонок, оповещая о начале большой перемены, и все встали, чтобы куда-то бежать, а я продолжил сидеть, как обычно, на своем месте, ко мне подошел Миша Зорин. Точнее, не совсем подошел. Он встал из-за парты вместе со всеми, но не кинулся ко выходу с послушным стадом, а задержался на несколько секунд, пропуская поток вперед. Когда класс опустел, и мы остались вдвоем, он на секунду замешкался в дверях, повернулся и будничным тоном спросил:

– В столовую идешь?

Я сначала не понял – думал, он обращается к кому-то другому, а потом я также буднично, будто мы вместе ходим в столовую каждый день, кивнул:

– Пойдем.

В столовой я держался сразу за Мишей. Казалось, стоит мне отойти или, что еще хуже, пропустить кого-нибудь пред собой в очереди – и всё, неведомая, тонкая связь между мной и другими одноклассниками оборвется. Остальные товарищи Миши уже заняли стол и ждали его. Я заметил там всего один свободный стул. Меня охватило сомнение – не хочет ли он подшутить надо мной? «Я сейчас пойду следом за ним, – подумал я. – Он займет единственное свободное место и сделает вид, что не звал меня. Что тогда? Я буду выглядеть идиотом. Они будут надо мной смеяться».