Дневник волшебника L. 7-я-игра - страница 5

После этого случая отец решил разузнать, а что же там, на севере и после окончания института, немного подзаработав, отправился прямиком на северный полюс к белым медведям. Вернулся он где-то через месяц. Мне тогда было чуть более пяти лет, но я как сейчас помню, каким радостным огнем стали гореть его глаза, как сильно он стал радоваться жизни, словно родился заново.

С тех пор папа стал сосредоточенно работать и довольно быстро поднялся по карьерной лесенке, открыл несколько дочерних компаний по созданию виртуальных игр и стал миллиардером. А после принялся разрабатывать главный проект своей жизни – ту самую игру с полным погружением – вместе с тремя однокурсниками из института.

За десять лет до катастрофы он стал сотрудничать с разработчиками строительства сети подземных убежищ с целью внедрения игры в их систему. Он добился своего. Игра стала частью нашей повседневной жизни. Но все было не так просто, потому что приходилось платить определенную цену…

Войдя в столовую, мы приблизились к Механизму и, приложив ладони над окошками, получили свои порции еды – сегодня это была яичница с тостами – и уселись за один из нескольких десятков круглых столиков.

Стоит отметить, что некоторые из этих записей я писал именно в убежище. Вот и сейчас, сев за столик, я достал свой блокнот и принялся записывать свои мысли. Яичница горячая, а время пропадает просто так…

– Убери блокнот и приступай к еде! – тут же пресекла меня мама. – Через десять минут начинаются занятия.

Ели мы молча. Многие мужчины, проходя мимо нас, оглядывались на маму – для ее возраста она была очень красива и часто примагничивала взгляды здешних мужчин. Меня это раздражало, но мама была верна отцу и ни с кем не вступала в любовные отношения. Да и вообще, в первый же день здесь на всеобщем голосовании ее выбрали президентом убежища, потому что для всех остальных она была известна как жена главного разработчика Игры, поэтому ее чуть побаивались и относились больше как к лидеру и другу.

Я взглянул на маму. Она ела рассеянно, словно о чем-то напряженно размышляя. Такой она стала после катастрофы и потери Скарлет. Прошло семь дней, но мама до сих пор практически не разговаривала со мной. Я хотел рассказать ей, как все было на самом деле, но каждый раз подходил ком к горлу, да и она не желала меня слушать. Я не видел сестру с того самого момента, я даже не знал, жива ли она, а смотря на маму сейчас, мне в голову приходили самые страшные мысли, и я грустил.

А вдруг Скарли…

– Скарли…, – внезапно произнесла мама. Я с надеждой взглянул на нее и увидел слезу, скатывающуюся по ее щеке, она вдруг задрожала, встала и выбежала из столовой.

В этот момент я захотел поддержать ее и разделить с ней наше общее горе, встал и двинулся следом. Слепо идя к выходу из столовой, я не заметил, как врезался и угодил в теплые обьятия кого-то, стоящего на проходе. Слезы захлестнули меня, и я в бессилии расплакался в плечо этого человека.

Я знал, что это была Таня – девочка из Тартарии азиатской внешности. Мы познакомились с ней еще до катастрофы в лагере отдыха. Она и ее семья были беженцами, которые покинули свою страну в поисках лучшей жизни – эту жизнь они нашли в Австралии, на краю земли. У Тани были очень красивые длинные волосы пепельного цвета. Ей тоже было 17 лет, как и мне, и хотя мы были знакомы всего около двух недель, нашли друг в друге опору и поддержку. Родители Тани очень любили ОСГ и дали ей славянское имя. Да и в Австралию на отдых они прилетели тоже из ОСГ, где прожили больше 10 лет. Поэтому на славянском языке Таня разговаривала без малейшего акцента, чему я был несказанно рад.