Анабель закричала. Я потерял управление.
В тишине раздался визг тормозов. Я с силой вывернул руль перед самым деревом, и только чудо помогло мне справиться с управлением.
Ана в ужасе закрыла глаза:
– Это что, сова?
– Похоже на то.
Я вылез из машины, увидел характерные следы торможения на шоссе. Мы были в глуши, где-то за деревьями на обочине раздавалось стрекотание, по всей вероятности, кузнечиков или цикад. Над головой из-за облаков показалась полная луна ярко-белого цвета. В её ослепительном свете я без труда определил, что в лобовое влетел неясыть. Длина его тела, навскидку, была около 60 сантиметров. Рыхлое оперение сероватого цвета с бурыми проблесками.
– Боже мой, – прошептала Ана, вылезая из машины.
Мы оба с отвращением уставились на останки птицы. Я почувствовал рвотный позыв, но кое-как сдержался. Девушка отвернулась и отчаянно сказала:
– Мы убили сову.
Та влетела на полном ходу и воткнулась клювом в стекло, от которого в момент по всей поверхности разошлась уродливая паутина. Расправленные крылья словно обнимали лобовое. Тёмно-бордовая кровь продолжала медленно стекать на капот, норовя проникнуть сквозь стык внутрь машины. Испытывая полнейший ужас от произошедшего, я нервно закурил. Анабель продолжала повторять, что мы убили сову. Я судорожно соображал, как убрать это мёртвое тело со своей машины. Прикасаться к нему я категорически не хотел. Вся сложность заключалась в том, чтобы отодрать птицу, так стремительно пробившую стекло клювом.
– Ана, успокойся ради Бога. Да, мы убили сову, мать твою!
Ситуация и так была накалена, и причитания девушки только нагнетали обстановку.
– Мы убили живое существо. Ты понимаешь?
– Мы не виноваты. Возьми себя в руки.
Она поспешно стёрла с лица слёзы и шумно выдохнула. Я был удивлён, что она так бесшумно заплакала. Лилит всегда рыдала так неистово и драматично. Но больше меня удивило то, что Ана расплакалась не из-за стрессовой ситуации в целом, а из-за того, что мы убили животное. Её лицо исказила гримаса боли и жалости.
Статус мужчины требовал, чтобы я всё сделал сам, мужественно и без колебаний. Я выбросил сигарету и начал действовать. Достал тряпку из багажника и решительно направился к стеклу. Девушка поспешно отошла от машины и, будучи на безопасном расстоянии от этого кошмара, закурила. Я накинул тряпку на туловище совы, собрался с силами и ухватился за голову. Преодолевая отвращение и тошноту, я рванул на себя, но клюв воткнулся слишком глубоко. Я предпринял ещё попытки и, наконец, у меня получилось. С мерзким скрипом я извлёк клюв из стекла. С отвращением я швырнул тряпку с останками птицы в сторону деревьев. Присутствие Аны придавало мне уверенности, я не мог поддаться слабости и выглядеть трусом. Стекло по-прежнему было всё в крови, перьях и ошмётках плоти. Я включил дворники, но они только размазывали эту жижу, катая куски мяса туда-сюда. Достал из бардачка бутылку воды и выплеснул её содержимое. Вооружившись салфетками я усердно отмывал стекло. Меня конкретно передёргивало, когда приходилось трогать ещё тёплые останки птицы, пусть и через микрофибру салфеток.
– Можем ехать, – сообщил я наконец девушке.
Она поспешила к машине.
В её лице по-прежнему была та некрасивость, которую вызвала волна жалости к птице.
Дворники оставались включенными, и нам приходилось слушать, как они поскрипывают по стеклу, цепляясь за то место, где только минуту назад торчал окровавленный клюв ночной птицы. Я развернул машину на 180 градусов и поехал обратно, в сторону пригорода.
