Дневники ведьмы. Филология - страница 2

Наталья вздохнула и начала убирать посуду со стола.

– Насть, у тебя с твоей работой ум за разум зашёл. Всё нормально. Сейчас середина июля. Ты гостишь у меня в деревне. Вчера малость перегуляла по кладбищу. Я всё понимаю, с твоей специальностью такое бывает. Иди-ка ты прогуляйся. Просто. По улице. Воздухом подыши.

– Ладно. – я решила плюнуть на провалы в памяти (с кем не бывает) и действительно немного прогуляться по притихшей вечером деревенской улице.

– Ваське что передать? Если я его опять за твоим забором встречу? У него глаза такие грустные. Влюбился, бедняга, страдает…

– Передай, что сегодня в 23:00 я стреляю из беретты по банкам. Они на заборные колья надеты, как раз с той стороны, где у него вечерние пляски намечаются. Вернется к жене без ушей – его проблемы. Держи! Не дави гадюк, они ни в чем не виноваты! – и Наташка шлепнула мне в ладонь массивный чёрный фонарь.

На деревенской улице было тепло и пусто. Огненно-рыжий шар заходящего солнца садился далеко за лесом, и уже змеился по земле лёгкий вечерний туман. Было так тихо, что совсем не верилось, будто это деревенская улица. Ни пьяного мужика, медленно бредущего к дому нетвердой походкой, ни пробегающей мимо по своим делам собачонки. Я медленно шла по улице, сбивая носками ботинок дорожную пыль и вяло поглядывая за заборы в окошки домов, пытаясь уловить хоть какое-нибудь движение.

Солнце совсем уже скрылось за лесом, и ночь быстро синими крылами окутала землю. Показался, стремительно набирая яркость, бледно-желтый диск луны. И как-то сразу хором затрещали сверчки и начали свой вечерний перебрех разноголосые деревенские псины.

Я остановилась у одной из калиток, над которой возвышались еще различимые в вечерней мгле головки золотых шаров. Забор этого дома не был сплошным. Редкие жерди перемежались с довольно большими прогалинами, за которыми виднелись разноцветные кусты цветущих флоксов. Их аромат и привлек меня, и когда я прислонилась к ограде, так сильно ударил в мозг, что отключились все звуки, цвета и остатки настоящей памяти. Запах флоксов, ни с чем не сравнимый запах лавиной унес меня в портал осени, туда, где я и должна быть сейчас, в середину сентября. В памяти мелькнули и почти сразу пропали обрывки мыслей о смещении временных пластов, о последствиях попадания в точку векторного преломления пространства, о технике безопасности и вариантах действий. Запах осенних цветов смыл все эти мысли, отключил сознание, качал на волнах забытья, где было хорошо и спокойно, как в детстве.

А потом резко оборвались все звуки. Разом замолчали сверчки и заткнулись все деревенские псины. Улица провалилась в ТИШИНУ. И было в этой тишине что-то ненормальное. Как ведро ледяной воды, вылитое на голову безмятежно пускающего слюни наркомана. Я оторвала лицо от забора. Запах флоксов пропал, будто его и не было, а вместо него появился едкий запах тлена. Мне резко стало холодно. На дорогу, подсвеченную луной, из кустов медленно вышел кот. Огромный, серый, мохнатый, с яркими жёлтыми глазами и кисточками на ушах. Мейн-кун? Неужели их держат в деревне? Капец всем мышкам и крыскам! Кот потянулся, зевнул, отставил поочередно левую и правую задние лапы, потом выгнул спину и начал неторопливо скрести когтями землю. Оценивающе посмотрел на меня, басовито мяукнул, но не подошел. Однако на его призывное мяу из придорожных кустов вылезло еще с полдюжины кошек, самых обыкновенных, разных мастей и расцветок, сливающихся в ночном свете в безликую серую массу. Мейнкун снова мяукнул, и кошки, как по команде, подняли трубами хвосты, а потом уставились на меня немигающими желтыми глазами. Я тоже уставилась на них, пытаясь сообразить, что им нужно от безобидной одинокой ведьмы, вышедшей ночной порой на прогулку понюхать цветочки. Кошки пожирали меня глазами, плотоядно урча, будто одинокие ведьмы были их любимым блюдом, а потом по очередному сигнальному мяу вожака рассредоточились и начали заходить мне в тыл, медленно замыкая круг.