Мы останавливаемся около кафе Бобби.
– Ну а как насчет твоих предков? – спрашивает она, не торопясь отстегивать ремень безопасности.
– Мой дед ирландец, причем самый настоящий, из Ирландии, у мамы – смесь немецкой и валлийской крови или что-то в этом роде.
– Правда? Для ирландца у тебя слишком темные волосы и глаза.
– Отец говорит, что нас называют «черные ирландцы».
– А у твоего отца есть этот прикольный акцент?
– Он уже долго живет в Америке, поэтому акцент почти исчез, но все-таки еще есть.
От острого приступа вины у меня перехватывает дыхание. Эли сейчас не здесь из-за меня, а я шучу с его девушкой, болтая о том, кто мы и кто наши предки, и собираясь соблюсти традицию, которая появилась благодаря Эли. Я с трудом справляюсь с волной головокружения и ужаса. Господи, пожалуйста, только не здесь. Не сейчас. Избавь меня от панической атаки на парковке перед кафе Бобби, когда Джесмин Холдер сидит на пассажирском сиденье моей «Хонды Цивик», скрестив ноги. Я смотрю прямо перед собой и делаю глубокий вдох. И еще раз. И еще. Голос Джесмин возвращает меня к реальности.
– Эй, Карвер. Ты в порядке?
Я смотрю на нее, но не в состоянии подобрать слова. Пытаюсь решить, что же сказать, но голова меня не слушается.
– Ты так побледнел, – говорит она. – Все в порядке?
Я неуверенно киваю и снова глубоко вздыхаю.
– Да. Все…супер. Я в порядке.
– Ты уверен? – Она отстегивает ремень.
Я уже собираюсь ответить утвердительно, но к горлу подкатывает тошнота и я просто поднимаю вверх большие пальцы.
* * *
К тому времени, когда мы забрали свои молочные коктейли, мне стало гораздо лучше.
– Эли когда-нибудь рассказывал тебе о беличьем родео? – спрашиваю я, выезжая с парковки и направляясь в сторону парка.
Джесмин взирает на меня с таким видом, с каким взглянул бы любой, кого спросили бы о чем-то вроде «беличьего родео».
– Судя по всему, не рассказывал, – заключаю я. – Это часть нашей традиции. Купив коктейли, мы отправлялись в парк и играли в беличье родео. Это игра, в которой участник должен гнать белку по дорожке, не давая ей ускользнуть в сторону.
– Не представляю, почему Эли не рассказал об этом своей девушке, – говорит Джесмин.
– Это гораздо забавнее, чем кажется.
– А это вообще возможно? – В уголках ее губ мелькает едва заметная улыбка.
Я улыбаюсь, и мы едем дальше.
– Ну и… – произношу я спустя некоторое время. – Как ты?
– Последнее время я плохо сплю, – отвечает она.
– У меня та же проблема. Не знаю, буду ли я когда-нибудь снова чувствовать себя нормально.
– Я разговаривала об этом с мамой. Она потеряла друга в колледже. И она сказала, что потребуется время. Это ведь не таблетка, которую можно легко проглотить.
Но я, даже существуй такая таблетка, не уверен, что принял бы ее. Я не уверен, что заслуживаю это.
– Значит, с твоими родителями можно поговорить по душам? – спросил я.
– Точно.
– Здорово.
– А ты многое рассказываешь родителям?
– Вообще-то нет.
– Почему?
– Знаешь, они замечательные родители и всегда говорят, что я могу к ним обратиться. Но я не обращаюсь. Это очень странно.
Она слизывает каплю, стекающую по краю стаканчика.
– А тебе есть с кем поговорить? Конечно, мы с тобой разговариваем, но…
– Да, с моей сестрой Джорджией. Мы с ней близки. Но у нее начинаются занятия в колледже через неделю после нас.
– Мне бы хотелось иметь брата или сестру примерно одного возраста со мной. У меня есть два старших брата, Бо и Зеке, но они на десять и на двенадцать лет старше.
