– Вы поедете со мной сейчас же! У меня приказ его светлости, и я приказываю вам от его лица. На улице ждёт экипаж и мои сопровождающие. Сопровождающие, понимаете? – надавила она так, как вообще-то не требовалось, получилось даже в по-своему забавно.
Элайя Фант удержался от того, чтобы позабавиться таким распоряжением власти-на-три-дня. Потом он посерьезнел. Охрана, подумал он, понимаю. Это очень нехорошо.
– Леди, я не могу покидать свой дом. Я работаю только здесь. Вы можете заплатить мне на треть меньше или найти другого, – но я не соглашусь поехать с вами.
Грудь фрейлины яростно вздымалась. Тонкие пальчики чуть не порвали бедный веер на куски.
– Итак, это ваше последнее слово?
– Да. – Элайя кивнул. – Но я думаю, что мы смогли бы договориться лучше, если бы вы прислали ко мне другую фрейли…
– Капитан Эдворт!
…На её призыв дверь распахнулась и появились трое мужчин в штатском. Элайя Фант был каждому по плечо. Леди Гарнетт зачем-то поднялась на носочки и, прижав плечи к шее, выдала портному тираду, из которой до его сознания донеслись только слова «ваше чёрное дело», «приказ» и «обязаны что-то такое сделать». Затем она ткнула в него пальцем, чуть ли не провизжав детинам хватать преступника и везти – тут было совсем не разобрать, кажется, детинам тоже – то ли в тюрьму, то ли к лорду Ричарду. Эти, обращаясь к хозяину дома на «мистер», сомкнули свои ручищи на заведённых за спину запястьях и ждали, пока разбушевавшаяся фрейлина наконец успокоится, чтобы вести Элайю в экипаж. Он же помнил только, что в это время пытался сопротивляться, что на язык сами лезли слова, что будет куда-то жаловаться, пытался перекричать голос леди, убеждая, что они совершают ошибку.
Эти трое поволокли Элайю Фанта к двери – добровольно идти он не собирался. Они даже не подумали о том, что портному для работы могут пригодиться инструменты. Фрейлина выскочила из дома и пронеслась в карету, хлопнув дверью. Махины вытащили своего пленника на крыльцо, удивляясь, насколько рьяно он мог сопротивляться им. На шум от непродуктивной схватки, заполнивший всю Ликвид-стрит, из домов высыпались люди, образуя ощущение ещё большей суматохи, гудя, крича и перекликаясь друг с другом.
– Арабе… – повис в воздухе возглас Элайи Фанта.
…Это произошло, когда его вторая нога оторвалась от последней ступени крыльца. Щипцовая крыша и чердак дома №82 с треском сложились в обратном направлении и разлетелись в щепки, выбивая чужие окна; второй этаж треснул, раскололся на две, на четыре, на сотню частей, выстреливая камнем, деревом, штукатуркой, рваными и изломанными вещами во все стороны; первый этаж раскололся с гулом, напоминавший колокольный, вдавился вниз и разорвался, словно прижатый к земле огромной ступнёй великана; стёкла и обломки врезались в тупик, в соседние строения; чёрный дом №82 с грохотом и хрустом размазался по земле, на которой стоял, покрыв под завалом четырёх человек.
После того досадного случая с домом пришлось стирать память всей Ликвид-стрит. Это было довольно неприятное занятие, потому что всё же появился тот короткий момент, в который люди вдруг осознали, что по их улице ни с того ни с сего размазался целый дом. Просто взял и развалился, как карточный, забросав дорогу мусором.
Гул удивления, зачем доброго портного схватили двое неизвестных под предводительством кричащей дамочки, сменился гулом возмущения по тому, что произошло после. Самое смешное заключалось в том, что люди не разбегались в страхе от рухнувшего без видимых причин дома, а громко негодовали, что щепы и камень задели их собственные жилища. Кто им виноват? Эти махины, да леди-фрейлина, испуганные до полусмерти и принявшие здравое решение (с подсказки Элайи) убраться с Ликвид-стрит восвояси.
