До движения (сборник) - страница 15

До отъезда оставалась пара часов, мы спешили в хостел перекусить и забрать вещи. На одном из обветшалых домов попалась вывеска-жестянка, извещающая о продаже продукции местной кондитерской фабрики. Войдя, мы очутились в советском районном сельпо. Пока мы оттирали запотевшие очки и разглядывали окрашенный в ядовитую масляную зелень интерьер (бо́льшей конкретики близорукий взгляд не схватывал), нас буравила нетерпеливым взглядом труженица торговли. Снова обретя способность видеть, зато потеряв под суровым взором дар речи, мы наугад ткнули пальцем в под стать окружению лаконичный ассортимент, спешно расплатились за выданную плитку ириса и ретировались.

Тетя Оля положительно оценила нашу добычу: с советских времен местные кондитеры делают сладости простые, но исключительно натуральные, поэтому, если свежие, обязательно надо брать. Я рассмотрел обертку – свежие, попробовал содержимое – и правда надо брать. Доел – обязательно надо брать! Поэтому по пути на вокзал мы, решительно отринув робость, еще раз наведались к даме в зеленых интерьерах. Награда за смелость имела больше килограмма чистого веса.

Уже по приезде, переде тем как выложить сладости на стол, я дрогнул: а вдруг получится как в детстве, когда любая еда на прогулке восхитительно вкусна, но стоит ее внести в дом, она тотчас теряет привлекательность и становится самой обычной. Не доставая упаковки из рюкзака, я отломил кусочек ириса и сунул в рот – надо брать!

Накануне взял портвейна. В последнее время часто его хочется, видать, травмы юности отпускают. Да и потом, нынче уже беру настоящий, португальский: густой, глубокий, с крепкими коньячно-ореховыми нотами. Он дорогой, конечно. Просто так сам себе я бы такого не позволил, но тут другое дело: негоже с пустыми руками к дорогим друзьям, которые еще и приютить обещали. Заодно и себя побалую.

Одна давно пуста. Как, уже 3:40? Слушайте, ну тут совсем чуть-чуть осталось, на донышке. Мой перфекционизм требует закончить и эту!

Проснулся ни поздно, ни рано. Голова вроде нормальная. Впервые за неделю спал в отдельной комнате; двуспальный надувной матрас, вентилятор – условия шикарные. Даже жаль, что понял это лишь наутро, а не прочувствовал ночью: вырубился моментально и спал бревном, еще и храпел, наверное, – никак не отпускающий насморк плюс алкоголь. Хотя кто слушал? Все хороши были.

Горячей воды нет. Ладно-ладно, я к опрессовкам привычный. Что значит «опрессовки»? Как что: водоканал нагнетает в трубах давление и смотрит, где течи, потом роет-латает – как-то так. Не используете этого термина в Нижнем? Забавно. А как тогда вы эту процедуру называете? Плановое отключение горячей воды. Вот вам и кросскультурная коммуникации Урала и Средней полосы. Но как бы то ни называлось, умываться все равно из ковшика.

Позавтракали. Ну что, гулять?

Жара под 30, может, уже и за. Душно, хотя и не по-московски: два предыдущих дня беготни по столице – метания по раскаленной духовке. Тут просторнее, да и две большие реки в городе, хотя отсюда их не видать. А абстиненция-то проступает.

Странный храм посередь глубокого спальника: вытянут наподобие базилики, окошки типа стрельчатых. В окружении серых блочных девятиэтажек эти краснокирпичные готические напевы – восхитительный абсурд, конечно. Или абсурдизм. Баптистский? Неожиданно. А там впереди точно православный. Два? Большой – Николай, а под боком – маленькая Татьяна. Понятно. А справа поодаль еще и мечеть есть? Серьезно?! Не рабочий район, а духовный центр! Хотя с похмелья всегда исповедаться тянет, это верно.