Лектор заунывно учит нас вести бизнес в рамках приличия. Я пью из чайника холодную воду, выдавая её за горячий чай. Глаза слипаются, в желудке пакостно. Конспектировать в такой обстановке воспитание не позволяет.
Внезапно до меня доходит, что я слышу лекцию как будто с двух сторон одновременно. «Так, – думаю, – расплата прибыла». Начинаю тереть уши: говорят, если при оптических галлюцинациях нажать на глаз, можно понять, глюк это или нет – может, при слуховых растирание ушей поможет? Ничего не пропадает – видимо, реальность. Ага, вон радиоточка, из неё-то голос дуэтом и вещает. Я, хоть и выпивши, а остроты ума не потерял. Бегу обратно в номер к своим, расплёскивая воду из чайника.
‒ Братья! Не нужно никакого конспекта! И ходить никуда не нужно! По радио вся лекция транслируется, можно на кровати слушать, – говорю я и включаю радио погромче.
Однако моё открытие сонных друзей не обрадовало.
‒ Тебе было сказано прослушать и доложить суть, вот иди к себе в номер и слушай, вечером суть доложишь.
Да ладно, не удалось их заставить слушать и не надо. Пойду в номер, вздремну под лектора, а вечером что-нибудь им доложу – во сне усвояемость знаний лучше.
Жизнь наладилась. По утрам я кратко излагал приснившиеся мне мысли, народ согласно кивал, отпаиваясь компотом, к обеду приходили в себя, закупали, что надо, обсуждали программу на вечер и т.д. В общем, семинар задался.
Съездили, навестили нашего сухумского куратора. Это событие не стоило бы упоминания: обычное в те времена широкое кавказское гостеприимство, однако одна деталь из быта горцев запомнилась.
Решил хозяин нас свежей курятиной угостить.
‒ Сейчас, – говорит, – курицу добудем.
Достаёт пистолет и, не вставая с кресла, открывает беглый огонь по птицам, мирно гулявшим во дворе.
‒ Я человэк уважаемый, моя жэна нэ должна перед гостами срамится – за курицей гонатся, как какая-нибудь.
Во дворе пороховой дым, куры короткими перебежками следуют из укрытия в укрытие, демаскируя своё положение истошным кудахтаньем, женский коллектив дома выносит из-под огня раненых пернатых.
Вдруг хозяин прекращает артобстрел и в задумчивости начинает шевелить губами, подняв глаза к расположенным поблизости горным вершинам.
‒ Послушай, жэна, скока курица стоит? А патроны?
Выясняется, что один патрон стоит одну курицу.
‒ Нэ, так нэ пойдёт, ты лучше кур так лови, гости отвернутся, смотрэть нэ будут.
Но всему хорошему приходит конец. Сначала закончились деньги, а потом и семинар. Уже в аэропорту столицы суровая правда жизни напомнила о себе сразу и недвусмысленно: двигатель оставленной нами на стоянке «Копейки» замёрз, как «Челюскин» у пролива Беринга. Слава богу, девушки из конкурирующих банков выходили вместе с нами и, поскольку конкуренция на быт не распространялась, стали толкать наш жигуль. Дотолкали от аэропорта «Внуково» до Киевского шоссе – только тогда он завёлся.
Пока коллеги женского пола толкали наш автомобиль, на меня нахлынули воспоминания о похожем героическом поведении другой женщины, моей бабушки, с той лишь разницей, что машину она не толкала, а тормозила.
Когда мне было года четыре, ещё были в основном живы инвалиды – ветераны Великой Отечественной. И, как ни странно, государство иногда о них вспоминало – в положительном смысле. Так, одному дяденьке выдали машину для инвалидов.
Кратко опишу технические характеристики этой гордости отечественного автопрома.
